Она. Я тя ша как ебну, Федя, бабьим своим ударом крученым-верченым по почечкам! (Замахивается на него.)
Он. Не надо!
Она. Надо, Федя, надо!!! (Бьет его по почкам.)
Он. Ух ты и... Во-во, бля - отлично, Марья-мастерица, искусница, сука ментовская.
Она. Ебля еблей - служба службой. Когда из кабака не заплативши сьебывала, стекло витринное я ненароком кокнула и, поскользнувшись, попочку поранила, а ты с испугу, трухарь, раиочки стекольные за шанкры сифилисные принял.
Он. Покажь, на хуй! (Задирает ее платье, рассматривает "раночки стекольные".) И точно, на хуй. А потом я когда, блядь, с Караганды с гастролей театральных возвернулся, тамошних чуркмечек с ранками окучивал, - на жилетку бабка плакать кинулась.
Она. Два ментика приветика бахчами забахчевали. Притаранят мешок с дыньками и - мы от Венечки - на кухоньку телочек ведут. И рачком там траханьки ночами целыми. А у меня ж, хрычовки грешной, бляди кунаевской, нет же удержу, насмотрюсь-то в скважину замочную - будто Азия вся меня жахала. А мне жить еще хотца, правнуков своих, Булатиков, повидать, принцев, сука, независимых.
Он. А то менты кунаевские подрядились на халяву ебаришки - сердечки им лямурчик наш пронзил, Инесушка, идеюшка взамен с замочной скважиной подкинулась. И решились мы, в пизду, вконец, заиметь хатенку эту в свое пользование, привел ебатеньки тебя при бабушке - не хотела комиссарша блядовитая в цековочной больничке окочуриться. А нас-то, блядь, еще с тобой, Манечка, подучил классический-то Федор-то Михайлович, блядей-то и убийц-то, нас с тобой - прощать. С трех пачек аспирина, ох, не дохла, сука, бабушка, а как ноченьку поеблись в ее комнатке, так к утру она и кончила, сука старая, проживатеньки.
Она. А Раскольников, мудак, с топором ебался.
Он. Воо! А тут никаких улик: хуй с пиздой, да вздохи-ахи. (Из ширинки у него высовывается член.) Хочу. Давай помянем бабушку.
Она (берет его рукой за член.) Тепленький. Комнатной температуры протез, сука. (Вырывает член - он резиновый.) Протезом дамочку ебать сповадился.
Он. Пятьсот рублей протез, на хуй. Задаром еще, шаромыжники, уступили у коммиссионки, сука. Двусторонний, блядь, хуй, на хуй.
Она. Бэу?
Он. Свеженький, блядь! (Пробует на вкус.) Попробуй.
Она. Иди на хуй! (Берет у него резиновый член, швыряет на пол.)
Он (поднимает резиновый член). Александр Македонский тоже был великим человеком, а хуями так легко хуй когда разбрасывался.
Она. Откуда знаешь?
