Феликс. Ну попытаемся помочь, хохлушка. Попытаемся, ты мой коленопреклоненный супостат.
Аркадий. Спасибо, Феликсович. Спасибушки, родненький ты мой, Феликсович.
Феликс. Да не за что, хохля, дело житейское - сочтемся. Ты мне вот что скажи: перепихиваться с мужиками ты могешь?
Аркадий. Пи... пидарасничать?
Феликс. Пидарасничать.
Аркадий. Ну не пробовал. А это надо тоже?
Феликс. Ёкалэмэнэ - разведчик всё должен уметь делать, тем более американский. Ты ж, еврей, хочешь стать ЦРУ - американским разведчиком!
Аркадий. Ну может и попробую, может и смогу пи.. пидарасничать.
Феликс. Да не серь, хохол, это не страшно, это приятно. А чтоб спидом не заболеть - гондоны имеются. Вот видишь? (Достает из кармана пачку презервативов.)
Аркадий. (Читает.) Гондонос. По западному написано. Импортные.
Феликс. Штатовские, на хуй. И масло вон имеется растительное с пищеблока. (Кивает на бутылку масла, которое стоит на подоконнике.) Смазанному хую оно проворней двигаться перпетумом мобиле.
Аркадий. (Берет бутылку масла.) Да, сука, свеженькое масло, подсолнечное. Клавка, на хуй, отлила для яичек, чтоб поджарить.
Феликс. Поджарим, Аркашка, яички, все поджарим. В воду Клавка глядела наш человек. У меня и колготки есть еще шелковые, с рисунком сексуальным. Вот. (Достает из сумки две пары колготок.) Для тебя и для меня. (Дает Аркадию одни колготки.)
Аркадий. (Нюхает колготки.) Такой запах штатовский.
Феликс. (Кладет на плечо Аркадия руку.) Я одного мальчика знал штатовского, он знаешь, как ебался - коммунизм, на хуй, без переходного периода социализма.
Аркадий. Ух ты.
Феликс. Мечта поэта, твою колбаску. Ты, значит, так, раздеваешься. (Начинает раздеваться.) Он, естественно, тоже, так, раздевается. Раздевайся, блядь.
Феликс и Аркадий раздеваются. Феликс остается в плавках, Аркадий в семейных трусах. Феликс одевает колготки. Аркадий, глядя на него, делает то же самое, но неумело - колготки натягивает лишь до колен.
Потом ты, значит, ложишься на кушетку. (Ложится на диван.) Ну ты тоже ложись, пидар. (Аркадий ложится рядом с ним.) И вот он, сука-Шурик, начинает тебя целовать с пальчиков ног - нежненько так нежненько. Потом яйца полижет, промеж ног тоже, жопу полижет - туши свет - белые ночи Сибири, на хуй. Животик потом полижет, грудь, шейку, губы, сука. Хуй, пидар, не трогает. А потом, гребень, опять по животику, да по яйцам язычочком своим духарится. Хуй, сука, не трогает! И вот он, подлец, момент ловит, когда ты готов, голубчик-Везувий, к извержению. Чует же пидар-Шурик! Он у тебя уже промеж ног сидит на коленках: ротельник вафлиный открывает, и ты ему по воздуху, на хуй, промеж зубов, сука, очередью пулеметной по дуговой траектории в пасть, в глотку на гланды и аденоиды граненый стакан спермотозоидов выпрыскиваешь! Уааа!!! (Хватает голову Аркадия, прижимает его лицом к своему паху.)
