Феликс. Самое главное, Аркашка, чтобы самому в петрушки не угодить. В натуре. За нас держись - поможем туда.
Аркадий. Спасибо. Знаешь, Эдмундович, я себя сейчас так приятственно чуйствую. Раньше меня все что-то угнетало, а сейчас просто просветление жутко туда. Укокал просто петрушку семитскую.
Феликс. Камнизм благочаруюший в душе, слушай.
Аркадий. Да, смертельнейший камнизм, а? Чуйствительно, душевно ты выражаешься, Эдмундович.
Феликс. Камнизм - наука, на хер. Супротив науки не попрешь.
Аркадий. Раньше я ни хуя науку не уважал. Теперь, блядь, преклоняюсь покорительно.
Феликс. Науку уважать, Аркашка, надо. Особенно в нашей научной стране. Когда каждый неуч ученый наученно аксимирует, что его в любой момент, в любой неизвестной свободной точке неизвестно за что могут наученно сцапать за жопу, посадить в тюрьму, где блатари еще своим научным трудом судить будут, в сраку обгуливить по-научному. Оденут вот колготки капроновые, поставят петушком-козленочком у стеночки и весь-то барак кобелиный сперму венерическую, спидовую в твое очко и заскладирует, да промеж зубов до желудочка, до печеночки. Попинают потом ножками, на табуреточку побросают, да и удавят шнурочком для завершения сладострастносадистического акта научного. И ты уже никогда не сможешь отомстить никому и поэтому ты наученно мстишь заранее. Я вот: всю свою пожитуху живу и не понимаю, почему это меня до сих пор не упрятали в каталажку, не одели капроновых колготок, в жопу хором Пятницкого не обгуляли, шнурочком не удавили. Да или просто - не сочли за петрушку евреечную перепродажную, да и по горлу бритвочкой в подъезде по теореме Пифа-Пафа не приголубили.
Аркадий. Повезло. Счастливый. Как и я тоже. А, слушай, нам-то можно так вот здесь с тобой такие научные разговоры калякать? Нас никто на кассету не пишет?
Феликс. Да мне уже давно без кассет доверяют, мальчик с пальчик.
Аркадий. Ну так значит ты берешь меня к себе, Эдмундович? Бери - не пожалеешь, не сумлевайся в моих душевнораздирающих какчествах. Я такой сейчас, падла-сука, научный камнизм охуительный в душе ощущительно постигаю. Ты просто ни хуя не представляешь, как я сейчас Карла Маркса и Ленина люблю, блядь, ценю, сука, и уважаю, на хуй.
Феликс. А Энгельса чего ты, блядь, забыл? Коммудист.
Аркадий. Да не хуя я Энгельса не забыл, Эдмундович. Ну у них был свой коммудизм...
Феликс. (Прерывает.) Что?
Аркадий. Камнизм научный. У нас, блядь, свой. Чего нам с ими делить? Я правильно понимаю оперативную задачу?
