Аркадий. Хуй его знает. Хуй его знает!
Феликс. Ты вот что - кончай матюгаться. Заебал ты меня в доску своим трехэтажным матюгальником.
Аркадий. Хуй его знает.
Феликс. Нет, ты все-таки подумай и скажи - хорошо это получилось, что мы экзекутировали совейского человека, который имел право на ошибку нам вредить?
Аркадий. Не хочу думать. Не хочу сам думать! (Плачет.)
Феликс. Ну вот это заебись. И слезки твои к месту. Замочно.
Аркадий. Заебись? Точно замочно?! Вы меня возьмете к себе?!
Феликс. Извращенно ты мне нравишься, Аркашка, - хуй проссышь. К тому же, мне кажется, что убить человека по трусости - это не ошибка, это твое природное сучье какчество, которое, я надеюсь, мы общими усилиями вытравим из твоего очка дрожащего - этаким каленым гебистским глиномесным хуем фортыпарем. Я искренне влюблен в тебя, Аркашка.
Аркадий. И я в тебя влюблен, Эдмундович, тоже искренне. А трусость вытравляйте каленым этим хуем гебистским с моей жопы - сам хочу. А вот ты можешь теперь молоко с пищеблока хоть пятилитровыми банками пиздить - для язвы-то, - я тебе ничего не скажу. Я даже специально с Клавкой ради тебя договорюсь. Клавка ради меня что хоть сделает.
Феликс. Впер ты, что ль, ей, Клавке-то?
Аркадий. Ну впер, до печени. Это хорошо или плохо, что я впер Клавке-то, Эдмундович?
Феликс. Ну что ж, блюбёвь до печени - это хорошо. Блюбевь до печени - это частное дело кажного совейского распиздяя.
Аркадий. Во-о. И,поэму ты свою строчи до опиздинения. Вот приходи на работу и с самого начала строчи свою поэму.
Феликс. До опиздинения?
Аркадий. До опиздинения. Я тебе слова не скажу. Я даже за тебя могу огнетушители по этажам растаскивать.
Феликс. Ну спасибо, Аркаша, очень мило с твоей стороны.
Аркадий. Только на хуй тебе сдалась эта поэма, Феликс, если ты и без нее КГБ? Отдыхал бы лучше.
Феликс. Ну ты чукча. Поэма - это прикрытие, крыша разведчика. Ты что, до сих пор этого не просек? Ну бестолковый, право же, мудак.
Аркадий. Ну бестолковый мудак, Эдмундович, товар фургонами пиздить хуй бы когда изловчился. Не надо наговаривать на меня лишнее, товарищ капитан.
Феликс. Ну а вот что ты ворюга, в душе ворюга - это опять наговор? Еб твою. Ты вот ответствуй: нужны самой солидной совейской организации воры?
Аркадий. Знаешь, Эдмундович, я тебе одну умную ответственную мысль рожу.
Феликс. Ну рожай давай мысль умную ответственную. Не помри при родах-то.
Аркадий. Если, блин, сука, воры пользу приносят самой солидной совейской организации, то они по горлышко крепко ей необходимы.
