Катились по отлогому спуску из Тассы в Рафидим. Выползал из берлоги-спальни старик Шмуэль, ушибаясь о рычаги и рукоятки. Полный кавалер шоферской славы. Он честно заслужил свой геморрой, ишиас и очки с двояковыгнутыми стеклами. Протезы зубов Шмуэль приобрел по десятипроцентной скидке, положенной вольнонаемным в армии.
- Где мы? - спросил Шмуэль, устроившись в правом кресле.
- В Синае.
- Русский, - сказал старик строго. - Шутить будешь со своими друзьями-пьянчугами. Говори, зараза, скоро ли Рафидим?
- Отсюда до первой бутылки пива минут сорок, - ответил Плешивый и нагло уперся в мутные спросонья глаза старика.
- Потуши дальний свет, собака! - Полез старик на рога. - Ты вперед не наездил столько, сколько я на задней скорости.
- Почему ты ехал назад? Козел старый. Сознавайся! Отступал?!
- Дурак! - сказал Шмуэль. - Большой русский дурак. Иван.
Так докатились по отлогому спуску из Тассы в Рафидим. Стратегический центр всех родов войск ЦАХАЛа, кроме военно-морских - "Шекем" Рафидима. Толпы военнослужащих осаждают его с утра, будто только этим и заняты в Синае. Столы завалены порожними бутылками, мятыми салфетками, огрызками бисквитов и жестянками из-под соков.
"Рай земной, трижды господа мать! - подумал Плешивый. - Погост безалкоголья". Шуганув пару "салаг", досасывающих "кока-колу", Плешивый опрастал место за столом и усадил Шмуэля.
- Держи, старик, место зубами. Я мигом.
Плешивый возвращался, прижимая к груди пластиковый "сидор" с пивными бутылками. И водочка в нем была. Мерзлая. Сладкий холодок прожигал хлопчатобумажную ткань полевой формы.
"Святым старцем наградил Господь накануне субботы. Оделил, как триппером. Но и на том спасибо, что не одному хлебать".
Кровь шибанула в голову Плешивого, когда он увидел седого Шмуэля там, за столом, где он его оставил пару минут назад, всего пару минут... И вот сидит старик, и под носом его гора пустых бутылок, и конечно же вот эти "чистюли" сволокли мусор, обидев старика.
И, казалось бы, уже забытое, но нет, слава Б-гу, не забытое, быстро всплыло на уровень, и руки вспомнили, для чего кулаки, и глаза точно нашли, с кого начать.
- Встань, лох, и убери грязь со стола, - сказал Плешивый резервисту-пехотинцу, что покрупнее.
Самому приличному, что сидел за столом.
Резервист перестал жевать.
И еще четко видел Плешивый, что автомат пехотинца на столе, и обойма пристегнута к патроннику, и перед ним совсем не "лох", далеко не "лох", и в этом он тоже не заблуждался, но Плешивый знал: сломает, иначе не было звериного прошлого.
