" 14 часов 30 минут. Ясно. Видимость 25 километров. Лед старый. Места для посадки встречаются часто. Головин".
Это хорошо, что есть площадки для посадки. Прочитав эту телеграмму, удовлетворенно кивнули Шмидт, Шевелев, Водопьянов, Спирин. Они дежурили в радиорубке и разговаривали только шопотом.
Шевелев запрашивает Головина:
"Сколько осталось в баках бензина?"
Головин отвечает:
"15 часов 45 минут. Осталось 1800 килограммов".
Что ж, бензина хватит. До полюса осталось лететь часа два да обратно шесть. Итого восемь. На это время Головину понадобится не больше 1500 килограммов.
Снова начинается оживленный обмен радиограммами. Головину задают технические и деловые вопросы. Он шлет ответы, описания, справки. И вдруг сообщает о том, что самолет пошел над облаками. Затем следуют одна за другой короткие радиограммы. Они сообщают одно и то же: облачность, облачность, облачность...
- Итак, - заметил Спирин, - Дзердзеевский оказался прав. Район полюса закрыт облаками. Жаль...
Головину до полюса осталось лететь несколько минут. В радиорубке нам становится удивительно жарко. Пот катится градом. Очень хочется выйти наружу, освежиться, вдохнуть морозного воздуха. Но карандаш радиста вдруг начинает притягивать, как самый сильный магнит. Порядок в комнате несколько нарушен. Все взволнованы. Все столпились вокруг Богданова. Он принимает радиограмму:
"16 часов 32 минуты. Широта 90. Под нами полюс. Он закрыт сплошным слоем облаков. Пробиться через облака не удалось. Повернули обратно. Головин".
Полюс!
Сердце особенно сильно забилось. И я выхожу из радиорубки. В ясном небе высится радиомачта. Это она шлет в эфир чудесные волны, связывающие остров с самолетом. А вот коротенькие столбики - антенны радиомаяка, указывающего пилоту путь. А вот антенна приема. Это она собирает в эфире дорогие весточки. Это она только что приняла три драгоценных слова: "Под нами полюс".
Два радиста сидят за 900 километров друг от друга. Богданов склонился над столом. Он вспотел от жары и напряжения. Интересно - жарко ли Стромилову, который сидит, согнувшись, в своем тесном уголке на самолете? Вероятно, жарко. Ему досталось в этом перелете. Но он с честью вышел из испытания. Он принял все радиограммы, которые ему посылали с острова. А его маленький передатчик работал прекрасно: он был отлично слышен в течение всего пути, и даже с полюса.
Я возвращаюсь в рубку, когда передается радиограмма:
"16 часов 47 минут. Головину и всему экипажу. Горячо, сердечно поздравляю с историческим достижением. Приветствую вату инициативу и смелость. Шмидт".
