Наслушался парень, защемило в груди, разгорился:
- Хренова наша службишка... Сиди тут, как на цепи прикованный...
- Хуже каторги...
Старик на растопыренных клешнях разглядывал латки, выворотил подсиненные голодовкой губы:
- Не вешай, моряк, голову...
- Да мы ничего...
- Разве ж не понимаем, разруха. Ничего не во пишешь, разруха во всероссийском масштабе.
- Про берег думать забудь... О марухе, о свате, о брате, о матери родной - забудь... К кораблю льни, его, батюшку, холь...
Так-то, ребятушки, доживете и вы, все переглядите, перещупаете... А пока вникай и терпи. Служба, молодцы, ремесло сурьезное. Где и так ли, не так ли - молчок... И навернется горька солдатская слеза - в кулак ее да об штанину, только всего и разговору. Дисциплинка у вас форменная, это верно, да и то сказать, для вашей же пользы она: жир лишний выжмет, силой нальет.
Игнатьев сказал, ровно гвоздь в стенку вбил:
- Дисциплина нам нет ништо, с малых лет к ней приучены.
- Советские начальники ваше деликатное обращение уважают. Чуть што, счас с вами за ручку, в приятные разговоры пустятся, выкают... С матросом и вдруг за ручку, это дорогого стоит... Эх, коммунята вы, коммунята, ежли бы знали, сколько мы, старики, бою вынесли...
- И мы, Лука Федотыч, не из робких... И мы мяты, терты, на всех фронтах полыскались.
- Ну мы-ста, да мы-ста, лежачей корове на хвост наступили, герои, подумаешь! Говорено - слушайте, жевано - глотайте.
- Вари-говори.
- Послушать интересно.
- Д-да, так вот еще на памяти, дай бог не забыть, в ту Кулькуту, в индейскую землю, довелось мне плавать с капитаном Кречетовым. Ох и лют же был, пес, не тем будь помянут, беды,,. В те поры я еще марсовым летал. В работах лихой был матрос, а вот, поди ж ты, приключилось со мной раз событие:
не успел с одного подчерку марса-фал отдать... Подозвал меня Кречетов и одним ударом, подлец, четыре зуба вышиб... Строгий был капитан, царство небесное... А то еще помню...
В дверь стучок.
В дверь вахнач.
- Лука Федотыч, на палубе безобразие.
- Лепортуй.
Вахнач доложил.
- Ежли пьяны, гнать их поганым помелом! - приказал боцман.
- Никак не уходят, вас требуют.
- Меня?
- Так точно.
- Кто бы такие?.. Пойти взглянуть...
На палубе свадьба галочья вроде.
Мишка в обиде, Ванька в обиде:
- Штык в горло...
- Собачья отрава... Ччырнадцать раз ранен.
И прочее такое.
Боцман баки огненные взбил и неторопливо грудью вперед:
- В каком смысле кричите?
Ванька зарадовался,
