- Шевелись!
- Треть, седьмые номера, на лев шканцы!..
- Подбирай пятки!..
- Треть, седьмые номера...
Бежали боцманы и старшины, начиналась разводка по работам.
Солнце на ногах,
команда на ногах,
команда верхом на корабле.
Вперегонышки: швабры, метелки, голики.
Плескался песок, опилки.
Веселое море опрокидывалось на палубу, заливало кубрик.
Глотки котлов отхаркивались корками накипи.
Топки фыркали перегаром, зернистой угольной золой.
Всхлипывали турбины.
Ходили лебедки, опрокидывая кадки шлаку в бортовые горловины.
Крик дождем,
руг градом,
работа ливнем.
Солнце горячими крыльями билось в мокрую палубу, щекотало грязные пятки, смехом кувыркалось солнце в надраенной до жару медной арматуре и поручнях.
Руки ребячьи, а хваткие, артельные. Глаза - паруса, налитые ветрами.
Глотка у Федотыча о-го-го:
- Давай-давай, живо, ребятишки!.. Бегай!.. Брыкин, бего-о-ом!
Глядеть тошно, когда в самую горячку какой-нибудь раззява шагом идет и брюхо распустит, ровно на прогулке. Башку оторвать сукиному сыну, службы не любит.
- Вега-а-ай!..
Такое у Федотыча занятие, никому из команды ни минуты покоя не дать, всем дело найти. Гонять и гонять с утра до ночи, чтоб из людского киселя настоящих моряков сделать, на то он и старший боцман.
В проворных руках сигналистов плескались разноцветные флажки. В утробе кораблиной молодые моряки под присмотром инструкторов моторы перебирали, знакомились с деталями машин.
По капитанскому мостику бегал старший помощник: маленький, визгливый, цепкий. Брось в тысячную толпу, сразу узнаешь - военный. Выправка, посадка головы, корпус - орел.
Привычка кричать с детства осталась, да и положение обязывало: какой же это к черту помощник, если кричать не умеет?
Старпом сердит: вчера спуск флага вместо обычных шести отнял тридцать секунд. Позор, черт знает что, скоты! Старпом угнетен, старпом удручен, он любит точность и свой корабДь, Плохо спал, до завтрака не дотронулся - в чувствах расстройка.
Перегнувшись с мостика, он кричал на полубак, в визге злость жег.
- Не плевать!.. На борту не виснуть!.. Ходи веселей!.. Назаренко, два наряда!..
На полубаке, на разостланном брезенте, чтоб палубу не вывозить, разметались сменившиеся с вахты кочегары. Солнце лизало их шкуры, пропыленные угольной пылью, ветер продувал легкие. Кочегары с мрачным весельем поглядывали на мостик и переговаривались вполголоса:
- Лай, лай, зарабатывай хлеб советский.
- Злой что-то нынче...
