— Он… Фикуса нет в школе, за ним поехали. — Директор заговорил нормальным голосом, и голос этот оказался приятным — низкий тембр, тщательно проговариваемые окончания. — Он требует, чтобы я при всех объявил Фикусу об увольнении. Вы из Службы спасения? Брезент привезли?
— Какой класс? — Ева обошла директора, прикидывая высоту здания. Четыре этажа.
— Одиннадцатый.
— Случайно не "А"?
— "А". Вы не из службы? Вы — родительница?
— Я тут подумала на досуге. Получается немного смешно, потому что мы все и родители и дети одновременно. А что вы думаете по этому поводу? Устраивает ли вас концепция Берна, который все свои психологические изыски основывал именно на сочетании родителя и ребенка в каждом индивидууме?
Директор пошатнулся и закрыл глаза. Поэтому Ева решила не продолжать беседу, а просто попросила подержать ее сумку. Попросила три раза, и только тогда директор, опять пошатнувшись, протянул руки и прижал к себе ее сумку. Ева подошла к зданию настолько близко, чтобы хорошо видеть мальчика на крыше. Он заметил ее, и некоторое время они рассматривали друг друга, и за эти секунды вдруг наступила полная тишина. Замерли ученики, остановились на бегу учителя, санитары бросили мат на землю, у входа в школьный двор двое полицейских сдерживали толпу зевак, и толпа эта тоже затихла.
— Если ты прыгнешь вниз, — Ева говорила медленно и громко, — то не разобьешься. Конечно, тебе может повезти, но только в том случае, если ты ударишься в конце полета головой в асфальт. Тогда — да. Тогда — мозги по окружности, рыдающие одноклассники, убитые горем родители и цветочки на этом месте месяца два, пока тебя не забудут. Во всех остальных случаях — гипс после переломов, сотрясение мозга или инвалидная коляска, если повредишь позвоночник.
Ты приготовился? Если ты действительно хочешь умереть быстро и без боли, тогда слушай внимательно. Я тебе сейчас расскажу, как ты должен держаться в воздухе, чтобы попасть головой в асфальт. Слушаешь?
— Да! — высоким, сорванным от крика голосом ответил Костя. — Где Фикус?
— Не отвлекайся. Постарайся успокоиться. Посмотри, кстати, не загораживает ли моя машина проезд. С левой стороны сзади школы стоит мой «Москвич». Синего цвета.
Костя пропал. Возмущенно заговорили учителя, крикнула чья-то мама из толпы зевак, присели на мат санитары в белых халатах, опомнившийся директор подбежал к Еве и потребовал объяснений.
Показался Костя.
— Нормально! — крикнул он. — Но пожарная машина может и не проехать.
