Потом был перерыв. Так и не сказав друг другу ни единого слова, мы, остывая, тихо лежали рядышком. Линда вдруг неслышно соскочила на пол, в призрачном свете заоконного фонаря я видел ее силуэт, склонившийся над разбросанной по полу одеждой. Через полминуты она снова скользнула ко мне под руку, прижалась щекой к плечу, вытянула вперед кулачок, приложила к моему рту ладошку, и я неожиданно почувствовал на языке маленький кружок таблетки с легким кислящим привкусом. Надо все-таки еще раз напомнить, что я был к этому моменту, с одной стороны, сильно нетрезв, с другой, по понятным причинам довольно расслаблен. К тому же таблетка почти мгновенно истаяла во рту, и все, что мне осталось, это собрать воедино все свои лингвистические познания и впервые за ночь произнести:
- Вас из дас?
Она в ответ засмеялась, зашлась бархатистым колокольчиком, и прошептала мне на ухо несколько фраз по-немецки, из которых я уловил только одно известное мне слово: экстази.
Экстази, экстази. Легендарный молодежный наркотик. Говорят, что после него можно целую ночь без устали дрыгаться на дискотеке, что секс с ним - что-то невероятное, и еще много всякого про него говорят. Например, что при передозировке наступают депрессия, вялость, апатия, отвращение к жизни. Что иногда это приводит к самоубийству. Впрочем, одна таблетка явно не угрожала моей жизни, и даже, раз так случилось, интересно было попробовать, но возраст и профессия склоняли к морализму, и я осуждающе спросил:
- И давно ты сидишь "на колёсах"?
Она что-то ласково прощебетала по-своему. Я ничего не понял, но с надеждой, что она уловит если не смысл, то хотя бы интонацию, строго объяснил, стараясь артикулировать внятно:
- У нас таблетки называются "колёса". "Колёса" - плохо, очень плохо. Очень вредно.
Но тут она прижалась губами к моему уху, я почувствовал, как тонкий влажный язычок нежно исследует изгибы моей ушной раковины, в то время, как руки ее не менее активно занялись другими частями моего тела, и понял, что стремительно утрачиваю интерес к роли отстраненного воспитателя подрастающего поколения.
Видно, кое-что из того, что болтают про экстази, соответствует истине. Потому что до сих пор мне трудно отличить, что из происходившего со мной потом было сном, что явью: то я видел разметавшиеся по подушке волосы Линды где-то далеко-далеко внизу, словно смотрел с вершины горы, то наоборот, ее ставшие огромными груди с черными сосками колыхались высоко в небе надо мной, как громадные дирижабли, а в какой-то момент показалось, что наши тела и вовсе пропали, повисли во тьме и безвременье, словно спящие в ночной воде рыбы...
