- Вот они, ключики, - неожиданно заблажил в наступившей тишине Панькин. Ну, Малюшко, подлец, ну, ты у меня ответишь по всей строгости!
- При чем здесь Малюшко? - резко повернулся к нему Дыскин.
- А при том!
И быстро, захлебываясь, начал объяснять, что у них в доме на последнем этаже между подъездами специальные коридоры устроены, чтобы, значит, если где-то лифт поломается, можно было через другой подъезд пройти - и не вверх топать, а вниз, но что переходы эти, покуда лифты целы, закрыты обычно, потому как несознательные жильцы спокойно могут там целые склады устроить, загромоздить, сами понимаете, проходы, а пожнадзор...
- Малюшко при чем? - нетерпеливо оборвал этот поток Дыскин.
Малюшко оказался при том, что ключи от всех переходов должны храниться у каждого лифтера и передаваться по смене. Этот же разгильдяй держал их в ящике стола, а поскольку на месте ему, раздолбаю, все время не сидится - то перед подъездом прохаживается, то к кому-нибудь из жильцов зайдет, - ключики у него натуральна стибрили.
- Давно? - деловито поинтересовался Дыскин.
- С неделю, - почесал в затылке домоуправ. - Да вы его, сукина сына, спросите.
- Спросим, - многообещающе ответил Дыскин. И началась привычная суета. Понаехали все те же персонажи - от валиулинских сыщиков до эксперта НТО Гужонкина. Фотографировали, брали пальчики, составляли протоколы осмотра и изъятия. Время от времени задвинутых в угол Панькина и Трофимыча просили подойти, поставить подпись - дескать, лично присутствовали и свидетельствуют. А я стоял в сторонке, смотрел на все это и думал, что на этот раз Витька, кажется, нокаутировал сам себя. Всерьез и надолго. Возможно, так, что уж больше не подняться. Особую роль, конечно, играли эти самые ключики, мне было ясно. Теперь Байдакову могут вменить заранее обдуманное намерение. В убийстве с корыстной целью, отягощенному состоянием опьянения...
В очередной раз поставив закорючку под протоколом, Трофимыч привалился к стене рядом со мной и ни с того ни с сего продолжил прерванную тему:
- Так вот я и говорю, в стакане-то там "Алабашлы" было...
- В каком стакане? - не понял я.
- Ну там, где покойничек, стало быть. В одном портвейн этот, португальский, что ли, как в бутылке, а в другом "Алабашлы", четыре тридцать бутылочка. Тут "Алабашлы" - он ткнул длинным заскорузлым пальцем в сторону Витькиного бюро, - и там "Алабашлы". Меня не запутаешь, нет, - Трофимыч втянул воздух носом, словно еще раз принюхиваясь.
