— Мама твоя не гуляет, у нее важные дела, — назидательно говорила Кутькова.
— И у нас пусть будут дела, в парке, на качелях, — заговорщически предлагала девочка, хитро поблескивая темными глазами.
Порой в комнате собиралась дружная компания маминых друзей. Воняющие табаком мужчины и их крикливые женщины пили, ели, пели песни, порой играли с Катей, пока она не засыпала утомленно, прикорнув на краешке кровати. Сквозь сон она слышала, как мама жаловалась, что ей не на кого оставить ребенка. Видно, придется отправить девочку к отцу…
А потом приехал из Киева папа. Катя с ужасом рассматривала огромного, под потолок, дяденьку. Опустившись на корточки перед ней, дяденька ненатуральным голосом произнес:
— Поедем к бабушке… Там у нее знаешь как интересно! Гуси, куры, даже корова есть. И котята…
— Котята? — заинтересовалась Катя, колеблясь в душе.
— Очень маленькие котята, родились всего две недели назад, — пообещал дядя, которого почему-то нужно было звать папой.
Между тем Катя считала, что ни в каких папах она не нуждается. В ее концепции мироздания отец не предусматривался. С детворой своего возраста она общалась редко, мир взрослых с его важными проблемами был куда более знаком и близок ей, чем мир детей.
— А к какой бабушке мы поедем, к Старшей или Младшей? — деловито спросила она и тут же строго предупредила:
— Старшая бабушка умерла, и ее зарыли. Мы к ней поедем?
— Нет, — объяснил отец. — У тебя есть еще одна бабушка. Ты ее видела, только когда была совсем маленькой. Она очень добрая и позволит тебе играть с котятами.
— С котятами… — зачарованно повторила Катя и принялась послушно собирать вещи.
На вокзале длинный, в траурной драпировке сажи поезд внезапно напомнил о неумолимых разлуках, которыми было пронизано все ее детство. Горло больно перехватило спазмом, и девочка вдруг разрыдалась, сцепив руки на шее матери в неразрываемое кольцо.
Слезы ручьем текли из ее глаз, а губы сбивчиво лепетали:
— Мамочка, миленькая, не нужно котят… Я хочу с тобой… Я останусь с Кутьковой… Я буду сидеть тихо-тихо и никогда не буду баловаться, честное слово…
Нина почувствовала, как в носу что-то предательски защипало, к горлу подкатил горьковатый, не проглатываемый ком.
— Катюша, я приеду, — проговорила она торопливо, и виновато. — Обязательно приеду. Летом… Мы вместе поедем с тобой к морю. Оно такое огромное, синее…
— Летом? — с надеждой спросила Катя и уточнила:
— Это через две недели, да? — Две недели — это был единственный временной промежуток, доступный ее пониманию.
