— Ну ты как? — спросил Юра, пристально глядя на жену. — Учишься?
— Учусь, — буркнула в ответ Нина. Они помолчали.
— Катя как?
— Она у мамы, — ответила Нина и, словно оправдываясь, быстро заговорила:
— Ты не думай, ей там хорошо, все условия… Бабушка моя, хоть и старенькая, за ней хорошо смотрит.
— А что ж ты сбежала от меня? — упрекнул Юра. — И дочь увезла.
В глубине души Нина все время подсознательно ждала этого упрека. Она нервно дернула плечом и с вызовом заметила:
— Ты меня все равно не отпустил бы.
— Одну — отпустил бы, — возразил Юра. — На все четыре стороны. А ребенок тебе зачем? Я бы ее в деревню к матери отвез, все ж лучше, чем в городе. Молоко свое, фрукты, свежий воздух…
— А что ей там делать, в деревне? Коровам хвосты крутить? — насмешливо спросила Нина. И оборвала саму себя:
— Что сделано, то сделано. Ребенок должен быть возле матери. Отец, в сущности, ни к чему.
— Ну и где же она? — Юра даже огляделся в мнимом удивлении.
— Ну, не в общагу же Катьку тащить! — окрысилась Нина. — У моей мамы ей хорошо. К тому же это временно, пока я учусь.
Юра как-то странно хмыкнул, по-куриному окуная голову в шею, и ничего не ответил. Потом достал из кармана пачку засаленных купюр:
— Я денег привез. Для Кати.
— Ага, давай. — Нина рассеянно протянула руку. — Маме отвезу. Давно уже собиралась съездить.
Она не глядя сунула пачку в карман. Поправила пуховый платок на голове, глядя на примороженную, с праздничными еловыми узорами витрину. Улыбнулась, потому что, несмотря на деревенский теплый платок и пальто, перелицованное из бабушкиного салопа, отражение выглядело чрезвычайно привлекательно: яркие глаза, смеющиеся губы, красные щеки, которым даже двадцатиградусная стужа была не страшна…
Она видела, что Юра исподтишка наблюдает за ней восхищенным взглядом.
«Еще станет ныть, уговаривать начнет», — опасливо подумала она, вспомнив, как неприятны всегда были ей семейные сцены.
— Ну а потом что? — спросил Юра. Изо рта его вырывались спутанные клубочки пара.
— Что потом? — непонимающе усмехнулась Нина. — Ты о чем?
— О нас с тобой… Или у нас с тобой уже все? Она пожала плечами, поправила варежкой платок на голове. Задумчиво произнесла:
— Еще два года впереди. Посмотрим…
— Ты вернешься в Киев?
Нина ответила, как ей казалось, честно:
— Не знаю. — А потом, словно оправдываясь, сбивчиво заговорила:
— Понимаешь, в Москве у меня такие шансы. Зачем их упускать?
— Понятно. Ладно, прощай, — перебил ее Юра и, резко обернувшись, побрел восвояси, засунув руки в карманы пальто, — сгорбленный, скукоженный, жалкий, точно смолоду состарившийся.
