- Что, брат? - говорил Авдей,- не ожидал, признайся? и теперь самому досадно? а? завидно? признайся, Федя! а? а? Ведь из-под носу подтибрил у тебя девчонку!
Кистер хотел было высказаться, но отвернулся лицом к стене. "Объяснять... перед ним? Ни за что!-шептал он про себя.- Он меня не понимает... пусть! Он предполагает во мне одни дурные чувства-пусть!.."
Авдей встал.
- Я вижу, ты спать хочешь,- проговорил он с притворным участием,-я тебе не хочу мешать. Спи Спокойно, друг мой... спи!
И Лучков вышел, весьма довольный собою.
Кистер не мог заснуть до зари. Он с лихорадочным упрямством перевертывал и передумывал одну и ту же мысль - занятие, слишком известное несчастным любовникам; оно действует на душу, как мехи на тлеющий уголь.
"Если даже,-думал он,-Лучков к ней равнодушен, если она сама бросилась ему на шею, все-таки не должен он был даже со мной, с своим другом, так непочтительно, так обидно говорить о ней! Чем она виновата? Как не пожалеть бедной, неопытной девушки?
Но неужели она ему назначила свидание? Назначила - точно назначила. Авдей не лжет; он никогда не лжет. Но, может быть, это в ней так, одна фантазия...
Но она его не знает... Он в состоянии, пожалуй, оскорбить ее. После сегодняшнего дня я ни за что не отвечаю... А не сами ли вы, господин Кистер, его расхваливали и превозносили? Не сами ли вы возбудили ее любопытство?.. Но кто ж это знал? Кто это мог предвидеть?..
Что предвидеть? Давно ли он перестал быть моим другом?.. Да полно, был ли он когда моим другом? Какое разочарование! Какой урок!"
Все прошедшее вихрем крутилось перед глазами Кистера. "Да, я его любил,- прошептал он наконец.- Отчего же я разлюбил его? Так скоро?.. Да разлюбил ли я его? Нет, отчего полюбил я его? Я один?"
Любящее сердце Кистера оттого именно и привязалось к Авдею, что все другие его чуждались. Но добрый молодой человек не знал сам, как велика его доброта.
"Мой долг,- продолжал он,- предупредить Марью Сергеевну. Но как? Какое право имею я вмешиваться в чужие дела, в чужую любовь? Почему я знаю, какого рода эта любовь? Может быть, и в самом Лучкове..."-Нет! нет!-говорил он вслух, с досадой, почти со слезами, поправляя подушки,- этот человек камень...
- Я сам виноват... я потерял друга... Хорош друг! Хороша и она!.. Какой я гадкий эгоист!- Нет, нет!! от глубины души желаю им счастья... Счастья! да он смеется над ней!.. И'зачем он себе усы красит? Уж, право, кажется... Ах, как я смешон! - твердил он засыпая. VII
