– Да, одно мучение с этими молодыми, – поддержал истопник, – морока одна. Только вы зря беспокоили вашего начальника насчет того, чтобы спину почесать. Начальство этого не любит, спины людям чесать. Я бы сам вам почесал.
– Ничего, не переломился ведь, – Розов машинально посмотрел на дверь. Он уже приготовился ждать брата.
Обход начался ровно в половине двенадцатого Розов, увидев вместо палатного врача Максимова заместителя заведующего травматологическим отделением Карлова, молодого, охотно улыбающегося мужика, распространявшего ауру доброжелательности, воспрял духом. Карлов прошелся по палате походкой хозяина, стряхнул с белого халата несуществующую пушинку или волосок, повернулся к старшей сестре, ловившей каждое его слово.
– Господина Аникеева завтра выписываем, – Карлов улыбнулся бомжу, качнувшемуся от страшного известия, как от удара поленом по голове.
– Но я ведь, но нога ведь ещё болит, – слабо запротестовал Аникеев.
– Нога, возможно, ещё месячишко поболит, – Карлов продолжал улыбаться. – Мы и так тебя продержали сверх нормы. С такими травмами люди дома лечатся.
– Лечатся, если дом есть, – прошептал Аникеев.
– Доктор, у меня нога немеет, – набрался мужества Розов. – Совсем, собака, ничего не чувствует, особенно по утрам, – он жалобно шмыгнул носом. – У меня, доктор, нехорошее предчувствие. Палатный врач что-то не договаривает.
– Не забивайте себе голову чепухой, – Карлов сделался серьезным. – Перелом бедра со смещением, конечно, не шутки, но и пугать себя не нужно. Нога немеет потому, что до сих пор держится сильный отек. Лежите и отдыхайте, – Карлов снова вспомнил об улыбке, отошел к кровати истопника Кондратьева.
* * *
На следующее утро, проснувшись чуть свет от какого-то необъяснимого внутреннего неудобства, Розов захотел посмотреть на наручные часы, которые, снимая с руки вечером, оставлял на тумбочке, но часов на обычном месте не оказалось. Николай Семенович, уже понявший, что случилось самое ужасное из того, что вообще могло случиться, сунул руку между матрасами. Пусто. Схватившись рукой за турник, он приподнялся. Палата ещё спала. Пустой оставалась лишь смятая койка бомжа Аникеева. Розов вдруг вспомнил вчерашние рассуждения врача о женских слезах и тут же решил, что умрет, если не расплачется немедленно, сей же момент.
Но слезы уже сами собой лились из глаз, а Розов стонал в голос.
* * *
Вербицкий лежа на спине механически потирая ладонью голую грудь. Снег за окном сменялся дождем, ветер надрывался простуженным фальцетом. Приподнявшись на локтях, он взял с прикроватной тумбочки пачку сигарет, повернул колесико зажигалки. Пламя вспыхнуло и погасло. В темноте ярко мерцала лишь оранжевая точка горящей сигареты. Нашарив выключатель ночника, он нажал пальцем на кнопку. Комнату осветила лампочка под матерчатым абажуром, стал виден циферблат часов на противоположной стене.
