– Просто судьба.
– Теперь торчит целыми днями дома, как штык, – Воронин поморщился. – Телевизор посмотрит, сыну в рязанское училище письмо напишет, ужин сготовит. Сейчас, наверное, думает, что я у какой-нибудь бабы под боком. И на работу не идет. Говорит, я и так изработалась, как лошадь. Ревновать у неё здоровье есть.
– Скучно мне с тобой, – Егоров зевнул.
– И мне с тобой скучно, – Воронин допил пиво.
* * *
Устав от тягостного ожидания, Десятников подумал, что решение его судьбы откладывается на неопределенную перспективу. Просидев неподвижно на стуле полчаса, он почувствовал, что замерз, встал, сделав несколько кругов по подвалу, улегся на деревянный топчан, прикрывшись до пояса дубленкой. Придвинув под голову портфель, он незаметными движениями открыл сначала один, затем другой замочек. Преступники, как правило, не оставляют заложников в живых, – сказал себе доцент. Десятников потянулся, заворочался на своем жестком ложе. Параноидальный страх, управлявший сейчас его действиями, становился нестерпимым, причинял больше мучений, чем боль физическая. «Скорее бы все кончилось, – сказал себе Десятников. Только бы скорее все это кончилось».
Но интуиция подсказывала, что мучения, напротив, могут продолжаться бесконечно долго, а воображение, стоило лишь закрыть глаза, рисовало выпуклые зримые картины кровавой расправы и предсмертных страданий, ужасных в своей болезненности. Получив выкуп или хотя бы долю выкупа, преступники, это ясно как день, избавятся от Десятникова, который в будущем может стать центральной фигурой следствия. Ни слезы, ни уговоры, ни обещание молчать, разумеется, не подействуют на злодеев. Это тоже ясно.
Наверняка в этом загородном доме есть русская печь или камин. Там и сожгут останки расчлененного тела. Предварительно выпустят кровь в ржавое корыто, сольют в снег. Найдется в доме и топор. Руки, ноги, голова полетят в печку. А дальше? Выгребут обгоревшие кости вперемежку с углями, истолкут их в муку, свалят в выгребную яму. Возможно, в доме даже есть промышленная мельница, специально для таких целей, чтобы прятать концы в воду, не оставляя ни малейших улик.
Мужчины они серьезные, видимо, похищения людей поставили на поток, на конвейер. Только освободится место после Десятникова, тут же привезут следующего заложника. В таком деле без промышленной мельницы никак не обойтись. А может, дело совсем худо: он попался на крючок садистам, которые и выкупа требовать не станут? Они коллекционируют пальцы своих жертв… Или головы? Или ещё что-то? Другие органы… Десятников передернул плечами. Складывают части тела убитых в банки с раствором формалина, а эти банки ставят на полки, вместо книг. А потом длинными зимними вечерами разглядывают экспонаты своей страшной коллекции, любуются ими, вспоминают.
