– Эй, – крикнул Десятников, подняв голову кверху, придумывая, как бы обратиться к своим тюремщикам, но ничего не придумал. – Эй, люди. Вы меня слышите, люди?
Правильно, «люди» то самое искомое слово. К этим сволочам надо обращаться не то чтобы почтительно, но без лишней грубости, иначе можно настроить мучителей агрессивно, только хуже будет. Постепенно голова прояснялась, возвращалась способность мыслить логично, критически оценивать ситуацию. Он подошел к столу, прикусил зубами фильтр незаженной сигареты.
Кому в голову может придти дикая мысль похитить из корыстных соображений какого-то доцента экономической кафедры вуза? – спросил себя Десятников. Москва кишит богатыми людьми, а он, кто он такой? Не председатель правления банка, не директор сети коммерческих магазинов. Он вообще коммерцией не занимается, много с него не возьмешь. Положим, Люся сможет найти какую-то сумму наличными, что-то снимет со счета в банке, тестя растрясет. Еще Люся может продать квартиру – это уже кое-что. Нет, не станет жена квартиру продавать, даже ради свободы Десятникова, не следует преувеличивать широту женской души.
Квартиру не продаст, а вот машину, пожалуй продаст. Но много ли выручишь за пятилетний «Фольксваген»? Этим бандитам раз утереться. Десятников снова поднялся и принялся ходить по подвалу, заложив руки за спину, решив, что все пришедшее с ним противоестественно и совершенно дико. Итак, главное: зачем нужно было похищать Десятникова? Безответные вопросы жгли душу.
– Эй, вы, тут есть кто? – повысил голос Десятников. – Я хочу поговорить с вами. Что происходит? Люди, что тут происходит?
* * *
Егоров закончил третью партию в шашки полным разгромом своего помощника Ильи Воронина.
– Еще хочешь? – спросил он.
Воронин, расстроенный тремя поражениями подряд, не смог скрыть огорчения.
– А техника у тебя слабая, только за счет зевков и выигрываешь.
– Технику какую-то придумал. Скажи просто: не умею проигрывать.
Воронин показал пальцем куда-то в сторону. За окном теплого рубленого дома летел и летел, исчезая в ночи, крупный снег.
– Пожалуй, нас тут к утру занесет. – Не занесет, – возразил Егоров.
Он удобнее устроился на стуле, отодвинул в сторону шахматную доску и уставился на экран небольшого телевизора, по которому шла прямая трансляция довольно скучных событий: пересекая подвальное помещение от угла к углу, заложив руки за спину, расхаживал взад-вперед Десятников. Иногда доцент останавливался, начинал жестикулировать, словно разговаривал с невидимым собеседником или самим собой и снова мерил шагами подвал. Вот Десятников в который раз остановился, прислушиваясь к каким-то звукам, поднял голову, спросил громко: «Есть здесь кто-нибудь? Живая душа здесь есть?» Не получив ответа, доцент уселся у стола, пробормотал что-то невнятное и плюнул на пол.
