– Нет, – снова оборвал он ее. – Я выпил чашечку по дороге. Все нормально. Спасибо.
Лорен насупилась, попробовала расслабиться, но у нее ничего не вышло. Что ты делаешь? Она заметила, что у нее зачесалась рука, еще одна нервная привычка.
– Вы пишете книгу? О скульптуре?
Он с готовностью заговорил о своем детище, о том, что его издатель желает рискнуть и вторгнуться в область, куда не рискнули влезть такие известные критики, как, например, Роберт Хагес. Этот гусь работал для «Тайме», готовил радиопередачи. Но он обошел эту сторону искусства даже в своей книге о модернизме «Шок новизны». Рай Чамберс упомянул имена еще трех скульпторов, у которых он уже взял интервью. «Все мужчины», – отметила про себя Лорен. А Рай тем временем перевел разговор на ее работы: с чего она начала, какова природа ее первых работ? Но прежде чем Лорен поняла, к чему он клонит, она обнаружила, что уже начала рассказывать о себе с самого начала, с первого класса... Задала ли она ему хотя бы один вопрос о нем самом? Похоже, что нет. А когда она, раздуваясь от «снисходительности к себе», заявила, что больше не ощущает себя опытным скульптором, он рассмеялся, закрыл свой блокнот и сказал:
– Хорошо, будем считать, что все так и есть. Интервью я у вас взял. Теперь расскажите мне что-нибудь о себе.
– Вы что, хотите сделать из меня дурочку? Он снова улыбнулся.
– Ну, это непосильная для меня задача.
В этот момент экран компьютера ожил, издав звук, который Лорен никогда раньше от него не слышала. Снова на мониторе замерцал ее распорядок на сегодняшний день. Лорен решила, что ей надо что-то набрать на клавиатуре, не понимая еще, что покачнулось само здание. Стены задрожали. Рай одновременно с ней вскочил со стула. Вместе они бросились к дверному проему. Стены дрожали так сильно, что стали расплываться в глазах. Затем она заметила, как в вестибюле с потолка сыплется серая пыль, и услышала ужасающий треск раскалывающегося цемента. Трещина побежала им навстречу, угрожающе расширяясь на один сантиметр... на два... на три.
– Стой! Стой! Стой! – умоляла Лорен, но ее голос тонул в окружающем грохоте.
Она перевела взгляд с потолка в вестибюле на пол в своем кабинете. Там сердито, словно капли воды на раскаленной масляной сковородке, подпрыгивали колесики стула. Тяжелый книжный стеллаж с треском, отозвавшимся во всем ее теле, оторвался от стены. Вывалились два толстых тома, упали на корешки, а затем заскользили по полу.
