Энджи облокотилась на локти, вытянув перед собой ноги.
– Итак, на нас неожиданно свалилось дело.
– Да, – сказал я, глазея на ее гладкие загорелые ноги, пока мой взгляд не дошел до джинсовых шорт. В нашем мире, конечно, не так уж много хорошего, но только сумасшедший не согласился бы, что джинсовые шорты – отличное изобретение.
– Есть идея, как подступиться к нему? – спросила Энджи, и затем: – Прекрати разглядывать мои ноги, ты, извращенец. Ты уже практически женат. На данный момент.
Я пожал плечами, отпрянул назад, взглянул на яркое мраморное небо.
– Не уверен. Знаешь, что меня раздражает?
– Помимо музыки в приемных, рекламы и нью-джерсийского акцента?
– Я о нашем деле.
– Выкладывай.
– Почему имя "Мойра Кензи"? То есть, если имя фальшивое, что вполне возможно, то почему именно моя фамилия?
– Существует такое понятие, как совпадение. Возможно, ты слышал. Это когда...
– Так. Еще кое-что.
– Да?
– Кевин Херлихи, кажется, приударял за тобой?
– Ну, нет. В конце концов, мы знаем его уже столько лет!
– И все-таки...
– Как знать? – сказала она. – Мне приходилось встречать много странных, неприятных мужчин в обществе красивых женщин и наоборот.
– Кевин не просто странный. Он садист.
– То же можно сказать о профессиональных боксерах. Но мы всегда видим их с женщинами.
Я пожал плечами.
– Предположим. Но как быть с Кевином?
– И Джеком Раузом, – сказала Энджи.
– Опасные ребята, – сказал я.
– Очень, – согласилась она.
– А кто общается с ними на бытовом уровне?
– Разумеется, не мы, – сказала она.
– Верно, – ответил я, – у нас хватает ума.
– И мы гордимся этим, – сказала она. – Остается только... – Она повернула голову и, бросив украдкой взгляд на солнце, посмотрела на меня. – Хочешь сказать... – проговорила она.
– Да.
– О, Патрик...
– Надо проведать Буббу, – сказал я.
– Думаешь?
Я вздохнул, так как на душе у меня было не очень весело.
– Думаю.
– Черт, – пробормотала Энджи.
– Влево, – сказал Бубба. – Теперь дюймов восемь вправо. Хорошо. Почти пришли.
Он пятился задом, идя немного впереди нас. Руки его находились на уровне груди, а пальцы двигались так, будто он сдавал назад на грузовике.
– О'кей, – сказал он. – Левой ногой примерно девять дюймов влево. Вот и пришли.
Бубба жил в старом складском помещении, и визит к нему всегда напоминал игру в догонялки на краю утеса. Дело в том, что первые сорок футов второго этажа он опутал проволокой в сочетании со взрывчаткой, которой хватило бы, чтобы опустошить все восточное побережье. Поэтому, если мы хотели дожить до конца своих дней и дышать без посторонней помощи, надо было в точности, до малейшей детали, следовать его инструкциям. Мы с Энджи уже не раз проходили сквозь эту ловушку, но не доверяли своей памяти настолько, чтобы пересечь эти сорок футов без помощи Буббы. Считайте нас мнительными.
