Но нетерпеливым хозяевам нужно запирать двери, и часто в их голосе слышится не только раздражение, но и откровенная угроза в адрес непослушного зверька. Многим почему-то кажется, что чем более категорическим, жестким и устрашающим образом будет высказано требование, тем быстрее ему подчинится животное. Но это совсем не так – ведь оно просто не в состоянии разобраться ни в семантической (то есть в смысловой, определяющей значение того, что мы хотим донести до окружающих), ни тем более в логической структуре наших высказываний. Слова здесь могут быть разными, но общий смысл всех тех сотрясений воздуха, которые производятся в эту минуту, как правило, выражается доступной любому из нас формулой: «Марш домой, или тебе будет плохо», иначе говоря, имеется в виду, что наказание последует только в том случае, если четвероногий питомец не явится тотчас. Поэтому в действительности значение всех произносимых нами слов не таит в себе в общем-то ничего страшного, но ведь животному-то (кстати сказать, именно то же в подобную минуту испытывает и маленький ребенок), не имеющему ни малейшего представления о причине развертывающегося ни с того ни с сего светопреставления, в угрожающих хозяйских басах слышится отнюдь не светлая идиллия трогательной заботы о нем же самом, а совсем другое: «Щас! Тебе!! Будет!!! ПЛОХО!!!!!!!!!!!!!!!!»
Представим себе неких ужасных видом огромных и могущественных инопланетян, вдруг спустившихся на нашу Землю и почему-то задержавшихся на ней… Мы решительно ничего не понимаем в их жизни, смысл совершаемых ими движений, производимого ими шума абсолютно недоступен нам, – но, как кажется, они незлобивы и вполне покладисты, больше того, – часто делают приятные нам вещи. Мы постепенно начинаем свыкаться с ними, и нас уже не пугает ни их облик, ни даже та тайна, которая окружает их. Но вдруг, неизвестно по какой причине, их лицо искажается чем-то свирепым и привычный спокойный рокот их голоса взрывается грозным рыком… еще мгновение – и нас испепелят всесокрушающие молнии их гнева. Что (я бы, например, тут же куда-нибудь удрал) сделали бы мы? Да, думаю, многих просто хватил бы инфаркт.
А вот наши питомцы – идут к нам. На жуткую расправу, на казнь, на страшные смертные муки, которые отчетливо распознаются ими в громыхающих железом инфернальных интонациях нашего остервенелого рыка. Что движет ими в этот момент?
Да нет же, и тысячу раз нет: вовсе не свойственное бесправным рабам сознание того, что им просто некуда деться! Ими движет – долг. Посвятившие себя нам, они знают только его власть. И еще искреннюю привязанность к нам, если, конечно, не поминать всуе слов, относящимся к более высоким материям и более нежным чувствам. Просто сложилось так, что обет пожизненного служения своей приемной семье, нашей общей с ними обители вдруг воззвал к жертвенности, и эти маленькие обмирающие от страха (с поджатым хвостом и опущенными ушами) существа возвращаются вовсе не из рефлекторного повиновения грозной команде. Скорее наоборот, смысл всеми чувствами воспринимаемого ими приказа диктует им диаметрально противоположное: «Беги!!!», но подвижническое смирение обязывает их к прямому неповиновению – и они возвращаются. Чтобы умилостивлять тех изрыгающих смертельную угрозу («затопчу тебя ногами, заколю тебя рогами!») страшных разгневанных демонов, которые вдруг овладели их несчастными добрыми хозяевами. Что-то от неколебимой решимости первохристиан, во времена Нерона шедших умирать за свою веру на аренах римских цирков, явственно распознается здесь…
