Однако не для того я проделал весь этот путь до Куинс, чтобы красть предметы обстановки. Я пришел сюда с весьма конкретной целью, и мне не было нужды даже заходить в гостиную. Тем более не нужно мне было проводить в ней инвентаризацию, но старые привычки настолько сильны, что преодолеть их крайне трудно.
Лампа облегчала задачу, избавляя от необходимости пользоваться карманным фонариком. На ней был установлен таймер, автоматически выключающий свет в дневные часы. В сумерки она вновь включалась сама и ярко светила до рассвета, оповещая прохожих, что дома никого нет.
«Как это предусмотрительно с их стороны, – подумал я, – оставлять свет включенным для грабителя!»
Лампа располагалась на декоративном двухтумбовом французском столике. Четыре из его шести выдвижных ящиков не служили своему назначению, а в одном из двух настоящих находились карманные часы работы Филиппа Патена. На их корпусе была выгравирована сцена охоты.
Я закрыл ящик, не прикоснувшись к часам.
* * *
Столовая стоила того, чтобы в нее заглянуть. Сервант, заполненный до отказа серебром, содержал два полных набора серебряной столовой посуды и целую тонну посуды времен короля Георга из серебра самой высокой пробы. Бесчисленное количество прекрасного фарфора и хрусталя.
Я все оставил так, как было.
Библиотека, находившаяся на том же нижнем этаже, представляла собой комнату, которую я бы с радостью назвал своей. Она имела размеры, вероятно, двенадцать на двадцать футов, и большую часть светло-желтого паркетного пола покрывал великолепный кермановский ковер. Книжные полки из осветленного английского дуба, изготовленные на заказ, занимали две стены. В центре комнаты под абажуром от Тиффани, на котором были изображены фрукты, стоял бильярдный столик, аналогичный тем, которые можно увидеть на спортивных соревнованиях. С картин в позолоченных овальных рамах, висевших на торцевой стене, торжественно и одобрительно смотрели вниз предки Аркрайта.
Пара стеллажей возле стены: один – для бильярдных киев, другой, застекленный и запертый, – коллекция спортивных ружей и дробовиков. Пара кожаных стульев с туго набитыми сиденьями. Тщательно отделанный бар, хрустальная винная посуда с изображением пернатой дичи в полете. Всяких крепких спиртных напитков столько, что в них бы всплыл мотобот приличных размеров. Кроме того, были еще графины с шерри, портвейном и бренди, удобно расставленные по всей комнате. Уголок для курильщиков со стендом из красного дерева. Несколько дюжин курительных трубок из корня верескового дерева и две пенковые трубки в оправах. Кедровый ящик с гаванскими сигарами. Вся комната переливалась медью, кожей и деревом, и у меня на миг мелькнула шальная мысль: заколотить дверь гвоздями, налить себе крепкого арманьяка и остаться здесь навсегда.
