Нежное предательство | страница 12
Ли чувствовал, что гнев вот-вот захлестнет его.
– Послушайте, юная леди. Это мой дом. И я намерен разговаривать с кем хочу и когда хочу. Безразлично, пустой это разговор или обсуждение важных законопроектов, таких, например, как ликвидация рабства! – он нахмурился с отвращением. – К слову сказать, мне не слишком нравится, когда мне указывают, как вести себя в моем доме! – он был возмущен. Как смеет гостья указывать ему, что делать и говорить! Она разговаривает с ним, словно с невежественным идиотом, не умеющим вести себя в приличном обществе. Слава Богу, он взрослый мужчина, преуспевающий адвокат в Нью-Йорке. Возможно, их семья в десять раз богаче этого высокомерного ублюдка, владеющего рабами, каковым является отец этого маленького сноба. Что же происходит с южанами? Почему они так отстаивают ненавистное нормальным людям рабство? Они готовы даже выйти из Союза.
Он взглянул на Джоя, который молча смотрел на него. Мальчик так и не произнес ни единого слова. Затем Ли снова перевел взгляд на Одри.
– Увидимся за ужином, миссис Бреннен, – попрощался он, сохраняя властный тон.
Только тут он обратил внимание на мать. Она выглядела очень огорченной. Ли быстро пошел по лестнице. Хотелось поскорее переодеться и остудить свой гнев, окунувшись в прохладную океанскую воду. И совершенно не нравилось, что придется общаться в течение всего месяца с Одри. Он надеялся провести отпуск только с матерью. Если бы девушка не привезла с собой эту чертову личную рабыню, все обстояло бы не так уж плохо. Все равно он обязательно серьезно поговорит с бедной негритянкой. Плохо то, что в его доме поселился человек, с таким жаром защищающий идеи рабства. Он сердито оглянулся. Мать поспешно догнала его.
– Я не собираюсь обращаться с этой женщиной так, будто хочу растоптать ее, – оправдывался он, но глаза сверкали по-прежнему гневно.
– Успокойся, Ли. Ты такой горячий, несдержанный. Пожалуйста, не забывай, что Одри и ее брат – гости нашего дома. Постарайся быть объективным, – Энни провела его в комнату, где Ли предстояло жить, и закрыла за собой дверь. – Одри привыкла к существованию рабов. Не понимает и не знает другой жизни, – продолжала она. – Если ты хочешь поговорить с ней о проблемах рабства, его плохих или хороших сторонах, тебе нужно делать это спокойно и очень осторожно. Ей только семнадцать лет, сынок! Она выросла среди рабов. Ей кажется это таким же естественным, как для тебя – дыхание.