Все сознательные люди, везде и всюду, споря в деталях, расходясь в частностях, объединялись в одном мнении, в одном порыве: обвинение в человеческом жертвоприношении, совершенном в третьей столице империи (Эта статья была написана до революции 1917 г. Прим. В. Б.-Б.), в одном из самых старинных умственных центров России, в пункте сосредоточения промышленных, финансовых и торговых интересов юго-запада нашей страны, - совершенно невероятно. Обвинение, раздутое правыми организациями, - двуглавцами, союзниками и иными так называемыми "истинно-русскими" людьми, не имеющими никакой связи с действительно истинно-русским прогрессом, с истинно-русской новой Россией, чающей и стремящейся ко всестороннему демократическому оздоровлению страны, - являлось вызовом для всех, кто в новых путях развития нашей общественности видел единственный исход из печальной действительности.
Этот кровавый навет, черным пологом павший на евреев, должен нами быть признан коварным замыслом, коварным нападением на общие основы нашей культурной жизни, {19} замыслом разнообразных черносотенных организаций, из всех сил стремившихся, возрождая нравы средних веков, отвести назревающее общественное внимание от внутренних вопросов первостепенной важности на национальную распрю, на религиозную вражду, на расовую ненависть. В этой буре и мятеже раздуваемых народных страстей антикультурными союзническими организациями опять и опять хотели они- как это уже было в 1906 г.-утопить, расхитить, раздробить то сосредоточенное тяготение огромных масс населения к реорганизации общественных порядков, которое повсюду в стране так явно обнаружилось еще в 1905 г. и вновь возрождается теперь в народе.
Эта перчатка, брошенная всей просвещенной России отсталыми, но, к несчастию, все еще имеющими силы, элементами нашей общественности, должна была быть немедленно поднята всеми теми, кто в свободе и демократизме видит все прибежище и силу для творчества и жизнедеятельности народа и общества.
Без уговора, без замысла, без организации, я бы сказал действительно стихийно, выходя даже из разных точек зрения, из разных взглядов на жизнь и борьбу за форму жизни, со всех сторон, везде и всюду, все почувствовали насущную необходимость соучаствовать в том общественном деле, которое связывалось с киевским процессом, с убийством Андрея Ющинского, с делом Бейлиса.
II.
В пути.
Когда в Петербурге я садился в поезд, я не знал, еду ли я один на процесс в Киев, или здесь кругом меня, на вокзале, в вагонах, еще находятся люди, которые почувствовали необходимость ехать туда, в этот древний город, чтобы узнать все, что там сплелось вокруг неслыханного процесса, и, узнав, так или иначе, по мере сил и возможности, откликнуться на это дело, связанное с кровавым наветом, столь же древним, как старо само христианство.
