В поле перед заграждениями и около них неприметными продолговатыми бугорками, как бы вжавшись в степь, неподвижно лежали люди. По защитным шароварам и пилоткам Пересветов определил, что это наши пехотинцы, - те, кто поднялись и шли в атаку первыми. Опираясь на винтовку, двигался раненый боец. Его под руку вел другой красноармеец. У раненого лицо было бледно-серым, как отбеленный холст, и покрыто испариной, а у сопровождающего, наоборот, красным и сальным.
- Ну, как там, пехота? - крикнул на ходу Рыженков. Сопровождающий почему-то со злобой ответил:
- Увидишь! Хорошо вон минометами набили мужиков. Ближе ко второй траншее лежало столько бугорков в защитном, что сердце у студента дрогнуло и будто остановилось. Сквозь неожиданную внешнюю обыденность этой картины, сквозь кукольную неподвижность тел вползал в его душу ослабляющий страх.
И тут же перед Андрианом, как и десяток минут назад, со звоном лопнувшей струны встала картина побоища восьмивековой давности, и земля поползла на него, встала на ребро, как тарелка. Отчаянно ухватился Пересветов за луку седла, уперся - багровое, заволоченное пылью и тучами солнце поползло назад и заняло свое место над горизонтом. И тут же что-то щелкнуло, исчезли поверженные витязи и остались в степи совсем не картинно лежащие тела, а ясное солнце ударило жарко и желто. Андриан удержался в седле; вместе с картинкой из той, древней войны пропал и охвативший его было страх смерти. "Не мы первые, не мы последние", - шевельнулось в растревоженном мозгу. Пустынное поле перед второй траншеей кончилось, коноводы провели колонну через проход в проволочных, в два кола, заграждениях. В самой же траншее густо копошилась наша пехота: мелькали стертые до зеркального блеска саперные лопатки, летела на брустверы земля. Кое-где бойцы повязали головы от жаркого уже солнца белыми носовыми платками. Восстанавливали разрушенное артиллерийским огнем, рыли ячейки для стрельбы теперь уже в другую сторону, на юг.
Вперед Табацкий выслал Рыженкова, приказав взять с собой пять бойцов. Помкомвзвода в число пяти выбрал Ангелюка, Халдеева и Пересветова. Ехали по дну балки мелкой тряской рысью, быстрее не получалось из-за кустов, ям и промоин с отвесными стенками, оставленными весенней снеговой талой водой: кое-где оставались еще лужи и бочаги с водой, возможно, еще не протухшей на жарком солнце и пригодной для питья. Но об остановке нечего было и думать впереди и справа била немецкая минометная батарея. Чахх, чахх! - звуки выстрелов были мерными, с присасыванием, будто работали какие-то мирные прессы или молоты, а не боевые орудия.
