Соколов стоит, вцепившись обеими руками в края трибуны: чувствует свое шаткое положение.
- ...в акте было записано двадцать три килограмма мяса, но ведь имела место уварка. У нас имеются нормы - при закладке сто грамм в котел выход готового мяса составляет сорок семь граммов, остальное уварка и кости. Таким образом, получается, что у нас имеется нехватка всего четырех килограммов мяса, их нашли в холодильнике...
- Выходит, четыре килограмма не воровство, - бросает замечание Попов. - Они к тому же в бумагу завернуты были, значит, их собирались вынести.
- Повар Баранов мною строго предупрежден, - отвечает Соколов, держась руками за трибуну. - В части поваров у нас произошла серьезная неувязка. Мы обратились за помощью, чтобы нам помогли двумя поварами. Нам выделили двух практикантов из ремесленного училища. Они проходят практику и учатся, но навыков у них еще не имеется...
- Чему они у вас могут научиться? - сумрачно восклицает Воронцов. Ведь они смотрят, как вы работаете, и мотают себе на ус.
Соколов вытирает тыльной стороной ладони взмокшее лицо:
- Конечно, отдельные отрицательные примеры могут иметь место. Но мы стараемся работать с молодежью добросовестно...
- Для чего предназначались четыре килограмма мяса, завернутые в бумагу? - дотошничает Воронцов.
- Они лежали в холодильнике на хранении...
Третий год я заседаю в этом зале, навидался и наслышался немало. Какие только лица не возникали за нашей трибуной. Но такого паноптикума, такого наглого мошенничества, пожалуй, не припомню. Давно у нас не ставилось такого острого нелицеприятного вопроса. Вот оно зло в своем истинном - и весьма благочинном - обличьи. Вот с чем должны мы бороться неотвратимо.
Нижегородов перебрасывает мне записку. Я читаю: "Воровство есть форма стихийного перераспределения национального дохода. Не так ли?" - и огромный в поллиста знак вопроса.
Пишу на обороте: "Выходит, и бороться с ним не надо?" - и ставлю вопросительный знак еще больше, во весь лист.
Нижегородов отвечает на другом листке: "Всех не переборешь". Знак восклицания и тоски.
Я беру оба листка и рву их на мелкие клочки: разговор сложный, его меж делом, во время заседания, не провернешь... Но не прав, мой дорогой коллега, не прав. Играет в левака.
13.38
- Слово имеет товарищ Рябинин. Дайте объяснения комитету о своих деяниях.
Вот и дождался я своего героя... Настроение у меня мрачное.
К трибуне выходит невысокий мужчина с оплывшим водянистым лицом: наверное, от пива. Волос на голове сохранилось минимальное количество, они полупрозрачной пленкой прикрывают череп. Руки короткие, с мясистыми пальцами: видно, мясоед. На лице застыло выражение обреченной покорности. С таким выражением лица только могилу самому себе копать...
