- Валентин. Скажи мне честно. Это очень серьезно?
- Просто очередная неприятность по работе, я не хотел волновать тебя...
- Не пытайся меня утешить. Опять ты хочешь обмануть меня. Ты ведь главный... У тебя много завистников - я знаю.
- Ну хорошо. Только успокойся. Садись сюда, мой домашний контроль. Обо всем доложу.
- Только не пытайся что-либо скрыть.
- Эта история опять из-за той же дурацкой пластмассы. И все можно объяснить очень просто: нам, то есть заводу, невыгодно выпускать новые шрифты...
- Я понимаю - опять эти тонны. Так и скажи об этом на своем контроле. Рубани правду-матку.
- Понимаешь ли, Оленька, прямо нельзя. Когда говоришь с женою, то правду-матку можно. А там, наверху, не любят, когда вину сваливают на других. Им важно найти стрелочника. И в данном случае - стрелочник это я.
- Тебя могут снять с работы?
- Не думаю. Сейчас не те времена. Ну, проработают, накачают... Теперь это называется - профилактика.
- Нет-нет! Все равно ты должен оставаться принципиальным и выложить им все. Я за то и люблю тебя, что ты всегда борешься за правду.
- Вот видишь, какая ты у меня умница. И поэтому ты должна меня понять: я же не могу так прямо и заявить: "Мы не делаем, потому что нам это невыгодно". У меня тогда партийный билет потребуют выложить.
- Неужели может дойти до этого? Ты меня пугаешь.
- Нет, до этого еще далеко, я уверен. Разве я виноват в том, что у нас такая система планирования? Мы с директором все обсудили... Всю линию поведения.
- Но у нас не любят объективных причин. Они их боятся. Недаром было сказано - субъективизм.
- Оленька, прости меня. Конечно же я должен был сразу рассказать тебе обо всем. Ты у меня настоящая жена главного инженера. Вот поговорил с тобой - и на душе легче стало.
- А на дачу мы все-таки поедем. И я надену твой любимый купальник...
15
12.05.
- Почему же вы не отвечаете, товарищ Глебовский? Я готов повторить свой вопрос - в чем ваша вина?
Глебовский наконец принял решение.
- Наша вина в том, - твердо говорит он, - что мы не сумели вовремя добиться решения этих вопросов.
- Только и всего? - Воронцов сильно удивлен. Карандаш встал торчком. Вы слышали, товарищи члены комитета? И, кажется, это было сказано на русском языке?
Но Глебовский упрямо стоит на своем. Волевой и упрямый, что правда, то правда.
- Да, я готов повторить это. Я сказал то, что думаю и что есть на самом деле.
- Хорошо, товарищ Глебовский. В таком случае разрешите мне помочь вам с ответом.
