И поскольку по причине случившихся событий Джонатан был сегодня особенно чувствителен и, как он полагал, явно напоказ выставлял сейчас всю ничтожность своего существования в форме чемодана и зимнего пальто, взгляды мадам Рокар задевали его особенно болезненно и в первую очередь ее обращение ?доброе утро, мсье Ноэль? казалось ему чистейшей воды издевкой. И волна возмущения, которую он до этого всегда в себе надежно усмирял, неожиданно выбилась из-под его контроля, выросла в открытый гнев и он сделал нечто, чего еще не делал никогда. Уже миновав мадам Рокар, он вдруг остановился, опустил на землю чемодан, положил на него пальто и повернулся; повернулся полный дикой решимости наконец-таки противопоставить что-нибудь назойливости ее взглядов и колким словам ее обращения к нему. Он еще не знал, что он сделает или скажет, когда шел к ней. Он знал только, что он точно что-нибудь сделает и скажет. Вышедшая из берегов волна возмущения несла его на мадам Рокар и его мужество был безграничным.
Она выгрузила мусорные бачки и собиралась было вернуться в свой закуток, как он вдруг вырос перед ней, почти в самом центре двора. Они стояли примерно в полметре друг от друга. Он никогда еще не видел ее молочного лица с такого близкого расстояния. Кожа на ее толстых щеках показалась ему очень тонкой, как старый, износившийся шелк, и в ее глазах, коричневых глазах, если смотреть в них с такой близи, не было ничего из той столь знакомой ему колючей пытливости, а было что-то мягкое, почти по-девичьи пугливое. Однако появление этих деталей, которые, надо заметить, мало соответствовали той картине о мадам Рокар, которую Джонатан носил с собой, его не смутило. Он слегка притронулся ладонью к фуражке, чтобы придать своему выступлению официальный оттенок и произнес довольно пронзительным голосом:
? Мадам! Мне надо сказать вам пару слов. (К этому моменту он все еще не знал, что же он, собственно, хочет сказать).
? Да, мсье Ноэль? ? ответила мадам Рокар и коротким, судорожным движением откинула голову назад.
Она выглядит, как птица, подумал Джонатан, как маленькая птичка, которой страшно. И он повторил свое обращение тем же пронзительным тоном:
? Мадам, я должен сказать вам следующее... ? чтобы затем к своему собственному удивлению услышать, как все еще подстегивавшее его возмущение внезапно и совсем без его помощи сформулировалось в предложение:
? Перед моей комнатой сидит птица, мадам... ? и далее, конкретизируя:
