СУЕТА
На сей раз моя задача - вылечить важное лицо от заикания. Из-за этого заикания застопорилась его блестяще начатая карьера. Я велел ему рассказать про случай в его ранней юности, после которого он стал заикаться. Он рассказал, что подглядывал, как его отец совокуплялся с родственницей матери, жившей в их доме, что отец это заметил и основательно побил его, пригрозив кастрировать, если он расскажет матери. Рассказывая, он сильно заикался. Я попросил его рассказать всю историю еще раз, но более подробно. Он рассказал, причем заикался меньше. Я попросил повторить историю еще и еще раз. Повторяя историю в десятый раз, он не заикнулся ни разу. Он сам был поражен этим явлением. Я сказал ему: "Отныне вы не будете больше никогда заикаться".
После излечения этот человек уверял меня в том, что я сам не знаю цены себе, что мне надо присвоить все высшие ученые степени, дать институт и клинику. Я сказал ему, что мои способности имеют силу только при том условии, что я веду свой нынешний жалкий образ жизни, что, получив все то, о чем говорил он, я эти свои способности утрачу немедленно. Будь я профессором из почтенного института, я не смог бы вылечить его. Ведь его лечили многие специалисты, светила, не так ли? А результат? Существо, принимающее ежедневно ванну, спящее на хрустящих простынях и питающееся свежими овощами зимой, не может творить чудеса. Оно может вытворять только пакости.
После этих моих слов партийный чиновник велел гнать меня в шею. Он крикнул вдогонку, что, если я попадусь на его пути или он услышит, что я занимаюсь своей антинаучной агитацией, он велит выслать меня из города. Он не заикался при этом. Путь для продолжения его блестящей карьеры был открыт.
ВЫСЛУШАЙ И ПОВЕРЬ
- Я все время полемизирую с собой, - говорит мой собеседник - На сей раз предметом моей внутренней полемики была причина, которая и привела меня сюда.
- Если бы я рассказал про свою жизнь, никто не поверил бы, что это все было на самом деле, - сказал я себе.
- А ты и не рассказывай, - ответил я опять-таки сам себе, - все равно же не поверят.
- Верно, - сказал я (теперь уже не разберешь, что тут есть утверждение и что возражение), - но все-таки жаль, что так никто и не узнает, как я прожил жизнь. Подохну скоро, и все исчезнет. И будет так, как будто бы ничего и не было. А ведь я прожил жизнь дай Бог всякому, есть о чем рассказать.
- Это тебе самому кажется, что есть о чем рассказать, - усмехнулся я, - А для прочих людей это все суть сущие пустяки. К тому же люди покрупнее тебя исчезали бесследно. А сколько таких было, есть и будет?! И жизнь их наверняка поинтереснее твоей. Да что люди! Целые общества исчезли, не оставив никакой памяти о себе. Целые миры! Звезды! Галактики! А тут какое-то ничтожество, о котором даже не было ни одного упоминания в могучем книжно-журнально-газетном потоке нашего времени.
