- Как это "бросайте"? А если пропадут?
- Не пропадут, мы постережем!.. Ха-ха!..
Кто-то из образованных этапников некстати вспомнил Конституцию:
- Это безобразие... Произвол! Вы не имеете права!..
- Я покажу тебе право! - взвился придурок. - В Сандуны, что ли, приехал? Отдельный шкафчик тебе нужен? Забудь Сандуны лет на десять... Бросай, бросай белье, падла...
- Это чистое белье, - упирался этапник.
- Сказано, с собой ничего не брать!.. А ну, живей проходи! Чего в рот положил, сука? Деньги заключенному иметь при себе не положено. Бросай, тебе говорят! - Придурок бесцеремонно изымает изо рта заключенного деньги...
И все же каждый норовил выгадать для своих вещей и денег приметный уголок, схоронку, чтобы потом, после бани, легче было их там найти.
- Надо бы дежурного при вещах оставить на всякий случай, - неуверенно произнес кто-то из военных.
- Не надо. Здесь все свои. Мы постережем! - нагло смеялись придурки.
Они стояли по бокам открытой двери и пропускали в нее по одному, предварительно заставляя разжимать кулаки и открывать рот.
Все слышанное ранее о магаданской "транзитке" подтверждалось. Здесь окончательно завершалось превращение человека в животное, в бесправного, беспомощного робота. Здесь он лишался не только личной одежды - последней вещественной связи с прошлым. В бане ему предстояло окончательно смыть с себя, похоронить все свое прошлое, забыть, смириться с обстоятельствами и как бы родиться заново - безликим, послушным начальству колымским зэком...
В следующем помещении человек десять придурков в серых, грязных халатах оболванивали тупыми машинками головы и лобки этапников. Наспех остриженные, голые люди подходили к очередной двери, где каждому совали в руку по крошечному кусочку мыла.
Основным этапом в этом банном конвейере была сама баня. Здесь каждому из нас предстояло успеть смыть с себя накопившуюся за время трехмесячного пути из Ленинграда грязь. Молодым и здоровым это удавалось. Они ухитрялись, беря пример с блатных, вылить на себя по нескольку шаек горячей воды за время мытья. Медлительные и больные довольствовались одной, и то если успевали: воду выключали вдруг, без всякого предупреждения.
Раздалась команда "На выход!".
Открылась очередная дверь, из которой каждому швырнули кальсоны и рубаху. Затем погнали в следующее помещение. Там ты получал стеганые ватные штаны и гимнастерку. В следующем проеме дверей награждали телогрейкой, кирзовыми рабочими ботинками и суконными портянками. О соответствии размера никто не беспокоился. И наконец, последним, завершающим конвейер одевания были бушлат, вигоневый шарфик и шапка-ушанка солдатского образца. На этом банная процедура заканчивалась.
