Горячие руки.
Колючие, вонючие поцелуи.
Пять, десять, сто, тысячу раз предавали, подвергшись
незначительному давлению, подчиняясь и раскалываясь мгновенно.
Да и что там было предавать!
Для чего так дружить?!
Постепенно потерял смысл дружбы.
Слова, поцелуи, копейки остались.
Остались копейки от дружбы.
Не знал новостей.
Газет, театров не знал.
Никто не приглашал.
Да и не слышал, чтоб кто-то рассказывал.
Не знал преданности.
Грязную постель и не называл любовью.
Слова "любовь" не знал.
Никогда им не пользовался.
И не слышал от других.
Только по телевизору.
Понимал, что окружающие состоят из мужиков и баб.
Живут вместе, чтоб хозяйство, детей.
Ругань всякая с ними.
Покупки.
Расходы...
Не знал и попроще.
Вкуса еды.
Не знал питья.
Лимонада.
Одежды.
Не знал интересной работы.
Самостоятельности.
Говорил: мне положено.
Что положено - не знал.
Что такое "решиться" - не понимал.
Как все, так и мы.
Он даже не знал, на что способен.
Что думает по какому-то поводу.
Ну не знал.
Никто же не спрашивал.
Когда в молодости разок ляпнул - погорел.
Сладкую ненависть, месть - не знал.
Враги там.
Когда они приезжали, вроде ничего люди.
Но ведь враги.
Замышляют.
Хотят отнять.
Хотят, чтоб стоял в очередях.
Чтоб не знал ничего, кроме водки, бабы, болей в почках, очередей...
А он и не знал ничего, кроме этого.
Я ЗАБИРАЮ КРИК ОБРАТНО
В моей записной книжке 66-го года, ноября: "Я не хочу быть стариком!!! Я не хочу быть стариком!!! Я не хочу быть стариком!!!" - три крика... Сегодня - июль 2003-го. И что с того, что не хотел?
Услышал бы меня Господь...
Он точно слышал.
Он просто понял, от какого идиота. Представляю!
Я бы не сел в автомобиль, я б сына не увидел, не посадил за стол сто человек.
Я б моря не увидел из своего окна.
Я бы прохладу летом не включил,
не знал компьютера
и не узнал свободы.
И не увидел проводы трех пареньков в Москве.
То главное, что видел в жизни.
Я не прочел бы Оруэлла, Ницше, Пруста.
Себя бы не прочел...
Что делать? За продолжение жизни мы платим старостью. За старость платим смертью...
Кто виноват, что все так дорого?
За право повидать, как взрослым станет сын, услышать, что он скажет, я должен был болеть, лечиться, кашлять.
Но я обязан был увидеть другую жизнь:
отели, яхты, переполненные магазины,
автомобили, лезущие друг на друга,
японский рыбный рынок, греческие острова, - как бы увидел, если бы не постарел?
Я много дал. Я дорого купил. Я заплатил годами, силой, остроумием.
