Тут все сразу рушится. Виктор настаивать на продолжении расследования не станет, это ясно. Смерть Ирины на мне повиснет – не доглядел. Вот уж тут столько вони поднимется…
Налицо явное убийство. Меня, естественно, к этому делу на пушечный выстрел не подпустят, за дело менты возьмутся, и в результате повиснет «глухарем» очередная загадочная заказуха.
И никто в Шамилевы поганки лезть не будет. Логично?
Вроде логично. Стреляли в Ирину. Но это если Шамиль. А если нет?
На старика в этом же самом месте напали. Очень удобное место. Для чего удобное? А для того, чтобы наехать на проживающего в этой парадной. Если отбросить всех соседей по лестнице, что мы и сделаем, чтобы окончательно мозгами не махануться, остается Аркадий Соломоныч и дети его.
Впрочем, Виктор здесь не живет, его проще по месту прописки выпасти. Старик и Ирина в сухом остатке. Ну? И что это за вендетта корсиканская?»
Волков выпил коньяку и закурил новую сигарету.
«Кому же эта семейка дорогу перешла? Ну, Ирка, положим, давно уже пташка заморская. У нее здесь и дел-то никаких нет. Приезжает раз в год, отца потетешкает – и обратно на Святую Землю. Значит, что? А либо старик был глубоко законспирированным резидентом разведки княжества Лихтенштейн, прищемившим яйца разворачивающей свои сети на территории России „Якудзе“, которая решила, в присущей ей легкой манере, вырезать всю его семью, либо все-таки это Виктору Аркадьевичу какие-то его оппоненты мягко дают понять, что он в чем-то там не сильно прав.
И последнее мне представляется более реальным. А для «Якудзы» не тот климат. И питания не та.
Но на фига свою трубку Сталину совать? – Вот ведь…»
В спальне зазвонил телефон. Петр взглянул на старые настенные часы с маятником:
стрелки показывали половину шестого.
Сердце нехорошо стукнуло от дурного предчувствия. В этот час могли звонить либо пьяные друзья, либо… Он не спеша допил коньяк, встал и пошел в спальню.
Пьяных друзей, насколько Волков мог судить, у Ирины быть не могло. А торопиться навстречу неприятностям было глупо.
Ирина сидела на постели, держа в руках телефонную трубку, из которой доносились короткие гудки, и остановившимся взглядом смотрела на Петра.
– Что еще такое? – спросил он от двери.
– Я накаркала… – одними губами прошептала Ирина, почему-то указывая пальцем на трубку.
– Что ты там накаркала? – Петр подошел к кровати, взял у нее из рук трубку и положил на рычаг.
– Его разорвало… – тоненьким голосом сказала она и шмыгнула носом.
