– Назидательно. Но не однозначно.
– Это как?
– А вы не задумывались над тем обстоятельством, что тот, кто этот кошелек потерял, встал еще раньше?
– Нет, честное слово, – с улыбкой признался Волков.
– Не переживайте. Просто вам, как большинству мужчин, весьма импонирует лапидарный взгляд на вещи. Раз-два, коротко и ясно. Парадокс вам чужд.
– Это грубо…
– Конечно. А чего вы ждали от женщины, разбуженной вами на заре электрическим звонком?
– Ну, я не знаю… беззащитного лепета.
– Не дождетесь.
– Хорошо, осознал. Чем способен искупить?
– А свежими бубликами.
– Ага… я приду, а вы меня сковородкой по башке.
– Не бойтесь, я вас сегодня во сне видела. Правда.
– В эротическом, надеюсь?
– Надейтесь. Великий Данте не случайно на воротах ада поместил слова о надежде. Нет надежды – закончена жизнь.
– А остальные две барышни?
– Вера и любовь? Знаковая совокупность вовсе не тождественна совокупности понятий. Эй… Вы там где?
– Я здесь. Простите, я конспектирую.
– Берите свой блокнот и приезжайте завтракать. В личной беседе мои тезисы более доступны. Вы уже завтракали?
– Нет, – соврал Петр.
– Вот и приезжайте. С бубликами. Вам сколько добираться?
– Минут пятнадцать, если в булочной очереди не будет.
– Ого!.. Если не будет, идите в другую, в которой есть. Я же еще в постели. И не одета совсем.
– Совсем?
– Ну вот, я уже и покраснела.
Петр положил на правое переднее сиденье бумажный пакет со свежими круассана-ми, завел машину и тронулся с места, стараясь ехать потихоньку.
Подъехав к дому, в котором жил покойный Гольдберг, со стороны Сытнинской улицы, он оставил машину во дворе и не спеша пошел к парадной.
«А если Ирина, как она говорит, не очень-то с братцем дружит, – думал он, – то информации о его делах у нее, конечно, – ноль. Но хоть объяснит, по крайней мере, как контору его найти. С чего-то начинать надо…»
Волков поднялся на третий этаж и нажал на кнопку звонка.
Последовательность дальнейших событий ему впоследствии никогда не удавалось восстановить в памяти с достаточной степенью отчетливости.
Выходило так, что вот стоит он перед дверью квартиры, а потом вдруг, безо всякого перехода, осознает, что оказался в постели и в самой банальной позе осуществляет неистовый половой акт.
Конечно же, по логике вещей, этому что-то предшествовало. Вроде бы открыла ему дверь Ирина, одетая лишь в полупрозрачный белый шелковый халатик, который не скрывал даже того, что всяко следовало, и вроде бы он протянул ей бумажный пакет с круассанами и даже произнес что-то глупое, типа: «Плиз-з…»
