– Марина Васильевна! – звонил Гурский из автомата, который находился в вестибюле «Академички», в отдел сбыта издательства, жалуясь своей начальнице. – Вы знаете, я в столовой, здесь такой дождь! Просто стеной, а я зонт в кабинете забыл, он там на вешалке, видите?
– Да, Саша, вижу. Надо же, а у нас тут солнце…
Для того, чтобы читателю стад понятен неповторимый дух того времени и вся прелесть отношений между сотрудниками академических учреждений, необходимо отметить, что расстояние между Александром, звонившим практически из Кунсткамеры, и его начальством, которое находилось в этот момент на своем рабочем месте, сразу за зданием Двенадцати коллегий, составляло, если по прямой, не более восьмисот метров.
– Саша, а как вы полагаете, этот дождь у вас долго продлится?
– Даже уж и не знаю, Марина Васильевна, так все обложило…
После закрытия «Академички» наиболее стойкие выходили на набережную, садились в десятый троллейбус и ехали в «Сайгон». Близилось шесть часов вечера. Сакральный смысл слов «Симон-Симон, пошли в Сайгон?» – раскрывать на сегодняшний день бессмысленно. Кто не знает, тому не объяснить. А у того, кто знает, автор готов сентиментально всплакнуть на плече.
– Петька, я тебя тысячу лет не видела, – улыбалась Лена. – Пойдемте, я вас кофе угощу.
Она повела Гурского и Волкова в угол зала, аккуратно прошла вместе с ними между одетым в камуфляжные брюки и черный свитер Шварценеггером и обольстительно, даже в восковом исполнении, полураздетой Мерилин Монро, отодвинула на стене темно-зеленую драпировку и открыла дверь маленькой комнатки.
– Раздевайтесь, здесь тепло. Сейчас кофе будет, – она воткнула в розетку вилку электрического чайника.
– Ленка, – Гурский повесил куртку на спинку стула, – признавайся быстро– быстро, куда Сталина девала?
– А он… отправлен, в числе прочих, к новому месту пребывания,
– По этапу? – Петр сел к столу и достал сигареты. – В Магадан?
– В Магадане у меня Берия был. К нам там пришел дедуля такой, походил– походил, а потом у меня спрашивает: «Вы скоро уезжаете?» Я говорю: «Нет. Еще недели две побудем». А он: «Хорошо. Успею». Я, честное слово, не поняла, а он через несколько дней появляется, билет опять купил и говорит: «Я на минуточку». Я ему: «Зачем же вы платите, проходите так». А он: «Нет-нет, за все платить надо. Все должно быть по закону». Вошел в зал, вынул из-за пазухи молоток – и к Берии. Представляете? Еле перехватили.
– Не судьба… – вздохнул Гурский.
