Вышел из номера, запер его за собой и подошел к столику дежурной по этажу.
– Доброе утро. А где у вас доллары поменять можно?
– А сколько? – заинтересовалась она.
– Сто.
– Так давайте я куплю. Чего ходить-то…
– Спасибо. А вот у вас здесь выставка восковая, – сказал Александр, засовывая рубли в карман. – Неподалеку. Во сколько она открывается, не знаете случайно?
– Так они вроде уехали.
– Как уехали? Я же на вокзале афишу видел.
– Так это старая. Недавно вроде. С неделю как закрылись.
– А куда?.. Ну да.
– Откуда ж знать.
– Можно я сумку у вас здесь пока оставлю?
– Оставляйте.
– Спасибо. – Гурский отдал ключи от номера, вышел на улицу, натянул шапку на уши и быстро зашагал по хрустящему под ногами снегу.
Улицы Комсомольска-на-Амуре в это' воскресное утро были пустынны: редкие машины, одинокие прохожие, автобус с заиндевевшими окнами.
Подойдя к стеклянным дверям Дома культуры, Александр взглянул на часы – без пяти десять. Двери были заперты. Никаких афиш, щитов с рекламой выставки не было.
В глубине вестибюля был виден стол с горящей настольной лампой и сидящая за ним вахтерша, одетая в теплую безрукавку.
Гурский достал из кармана монетку и постучал ею в толстое стекло. Женщина подняла голову, отложила книжку, встала со стула и не спеша пошла к дверям.
– Вам кого? – спросила она, впустив его в вестибюль и вновь запирая дверь.
– Здравствуйте. Тут вот какая история… Я – журналист из Хабаровска, мы большой материал готовим, я вот специально приехал, а тут – такая накладка… Куда выставка-то уехала?
– Далась вам всем эта выставка… Два месяца стояла, а тут ну как с цепи сорвались. Раньше надо было. А то ведь среди ночи будят.
– Так утро уже.
– Я не про вас. Другой тут… ночью стучит, колотит, выставку ему подавай. Будто раньше у них времени не было. А надо – езжайте в Николаевск. И нечего среди ночи барабанить.
– Так они в Николаевск уехали? Давно?
– Так с неделю уже. Туда и езжайте, если вам так уж надо. А по ночам шастать нечего.
– Спасибо, извините… – Гурский повернулся к выходу и вдруг, спохватившись, обернулся: – А, извините еще раз Бога ради, это вас сегодняшней ночью будили?
– А то когда же…
– Так это ж не ночь, это же вечер еще был.
– Кому как. Иные и до утра не угомонятся, для них все день. А мне – хоть десять вечера считается, а уже ночь.
– Ну надо же… Это я со своим фотографом потерялся, вы уж его простите, он – маленький, лысенький такой был, да? А с ним еще девушка. Они прямо с поезда.
