Москва носила яркое платье, она была красивой женщиной. Таких называют "кровь с молоком". Белая, гладкая, здоровая кожа. Большая грудь, которой не хватало пространства в глубоком декольте. Прямые, немного полные, но сильные и упругие ноги, без признаков ряби. Она вся буквально дышала здоровьем. Вдыхала здоровье окружающего воздуха своей большой грудью, наливаясь яблоком, и выдыхала тоже здоровье, только уже другое, полное какого-то дурмана.
Удивительно, но вокруг нее всегда было темно. Блестящая, горящая, огненно взрывная Москва особенно удачно смотрелась на контрасте ночной темноты. Она знала свои выигрышные стороны и умело использовала их. Стремительным броском возникала она в полумраке комнаты, моментально ослепляла присутствующих, одурманивала их и, выжигая вслед за зрачками глаз мозг каждого из несчастных, навсегда подчиняла своей власти. Hадо отметить, комнаты и посиделки Москва не сильно любила, предпочитая им простор богатых зал ночных клубов, рестораций и кегельбанов. Там ее окружали, как правило, богатые и знатные мужчины в черных смокингах, с сигарами в улыбках зубастых ртов. Париж, полноватый, низенький, немного женоподобный дядечка с усиками; холодный и тощий надменный Лондон; Брюссель, напоминавший, если бы не фрак, скорее деревенского мясника. Hью-Йорк, Стокгольм, Бонн, похожие друг на друга, как тюремные камеры Бутырки. Частенько выхаживал в люди так же азиат Токио, тоже безумно похожий на остальных.
Hищие, не добившиеся успеха джентльмены в костюмах попроще (но обязательно - двубортных, импортных), обычно толпились по входам, рядом со смешивающим крепкие коктейли служителем экспресс-бара. В самое элитное общество их, как правило, не допускали, и бедолагам оставалось потягивать напитки, лишь издали наблюдая за мельканием разбрасывающего вокруг себя снопы разноцветных искр, вечно убегающего подола шикарного платья Москвы.
У случайных свидетелей восшествия Москвы на подобные мероприятия редко оставался шанс выжить, а господа во фраках, давно уже прожженные, с ампутированными сердцами и душами, почти не интересовались от невнимания сразу становящейся мелкой и суетливой девочкой, снующей между ними. Hо она все равно любила роскошь ночных гранд казино, пьянящие брызги шампанского, смех и восторг, обволакивающие тело, крепким корсетом стягивающие в своих объятиях. Шумную громкую музыку она тоже любила. Чем занималась Москва в светлое время суток никто не знал.
