Митя улыбается, за уши подтягивает Зиновия Гердовича к себе и целует его в крупные пересохшие губы. Уходит. Труд! Мир! Май! - доносится из темноты голос Зиновия Гердовича. Удивительная вещь! Необыкновенная, чудная, великолепная штука, черт возьми!
*
Митя идет по набережной. Переходит дорогу. Еще немного - и покажется его подворотня. Он идет вдоль белой бетонной стены, тяжело опустив голову. Замедляет шаг, словно что-то предчувствуя. Останавливается. Поднимает голову. Перед ним два стриженых жлоба. Те самые ?крутые? с приморского бульвара. У одного из них тяжелая железная цепь. Улыбаясь, он перебирает пальцами звенья, словно четки. Другой, стиснув кулаки, жадно предвкушает кровь. Ну, что, помойка? Ты, кажется, имел к нам претензии? Претензии... Странно, что вам известны подобные слова, - тяжело, хрипло, опустив голову, говорит Митя. Чуть улыбается, не открывая глаз. - Какие могут быть претензии к пустому месту? Или, скажем, к дерьму? Ну, воняет. Но такова его природа. И ее уже не изменить, даже облив французским одеколоном. Мразь... - прошипел ?крутой? со сжатыми кулаками.
Тяжелый удар ногой пришелся Мите в живот, за ним последовал еще один - по голове; видимо, это была железная цепь. Кровь залила глаза. Митю подняли за руки и с размаху ударили лицом о бетонную стену. Потом били ногами, не разбирая, до исступления. Затем жлобы расстегнули штаны и, смеясь, стали поливать Митю мочой: одежду, лицо. Подобрав с земли его рисунки и разорвав на мелкие клочки, они осыпали ими избитое окровавленное тело. Знай свое место, помойка! В другой раз будешь умнее. Это тебе урок на будущее.
Снова неземная космическая мелодия медленно наполнила окружающий мир и забрала его с собой, оставив вместо него очередной странный сюжет. Сквозь дым видно поле, все усеянное растущими из земли человеческими головами. Где-то они только пробились сквозь поверхность, а где-то кто-то уже вырос из земли по грудь, кто-то до колен. На дальнем плане кто-то, видимо, окончательно дозревший, убегает с поля своего рождения.
*
Прошло какое-то время, прежде чем Митя пришел в себя. Он с трудом открыл глаза, залитые кровью. Оперся рукой о стену, и на белой стене осталось красное пятно, напоминающее овал. Митя провел окровавленными пальцами по обе стороны овала - и получилось солнце. Он дорисовал ему глаза и рот. Получилось веселое улыбающееся солнышко с короткими лучами, которое обыкновенно рисуют дети мелом на асфальте. Начинало светать. Митя уходил по дороге. А на белой стене весело улыбалось солнце и рядом с ним были детским почерком начертаны кровью три слова : ?Труд! Мир! Май!?
