- Нервная вполне, - говорил гость и поворачивал в руках фуражку.
- Не нервная, а хочешь по-нашему, по-рабочему, так и вались уж по-пролетарски. А мы-то? Сами-то? Мы-то, я говорю, как? Понятно не дает, через минуту говорил Филипп, - знают все тут, что я без делов.
В это время дверь входная звякнула, и шаги женские быстрые по коридору. И Филипп и гость смотрели на дверь. Дверь отпахнулась, и старуха-соседка закричала с порога:
- Дверями еще швыряются. Через вас, через вас, сволочей, Гришка мой в остроге гниеть. А через кого? Сманули черти собачьи, а теперь дверями хлопать ей? Да? Ты скажи ей, скажи своей лярве, что я ей, шлюхе...
- Да я тебя, сука... - Филипп рванулся на старуху. Гость поймал за рукав, Филька вывернулся на месте. - Рухлядь твою в смерть!
- Докажу на всех, на всех, кто вы есть, сволочи! - кричала старуха из коридора и звякнула во всю мочь дверью.
Трубочка
КНЭК сидел за столом и весь присунулся к лампе. Он щурился и морщился, разглядывал на просвет трубочку: стеклянную, запаянную трубочку с жидкостью, с круглой пулей на дне.
Он привстал, взял в руки лампу и чуть не спихнул со стола маузер, что лежал на правом краю.
- Не, не годится, Анелю.
Анеля совсем низко присела и глядела снизу то в лицо мужу, то на трубочку.
- Перекалено стекло! Я пускал из рук, с высоты аршина, то не должны быть трещины. От! Смотри! - Кнэк подставлял Анеле трубку и крепким холеным ногтем показывал, где трещинка.
Анеля кивала головой.
- Нет, смотри, вот и другая! - перевел ноготь Кнэк. - Человек идет на смерть - снаряд должен быть вернее смерти. Ты как думаешь, Анелю? А с поднятых рук, пусть и без силы брошу - трубка должна вовсе разбиться. Непременно, наверно. Одна из трех наверно. Как курок. Вот это.
Кнэк положил на стол трубку и быстро взял с подоконника толстую книгу, толстую, как словарь.
- Вот это я упущу сейчас на пол из рук, и тут пять фунтов динамиту, и я не боюсь, что будет несчастье.
Кнэк шагнул на середину комнатки. Он держал снаряд за корешок на вытянутой вниз, руке. Анеля шагнула к Кнэку и крепко положила ему на плечо руку, наклонилась поспешно к нему и отставила вбок легкую ногу. Зажмурила глаза.
- Вот! - сказал Кнэк, и снаряд-книга тяжело стукнул об пол. Анеля вздернула вверх руку. - А если я вот так высоко подыму, - Кнэк нагнулся, поднял снаряд над головою, - и если сейчас брошу, то наверное здесь ничего, ничего не останется.
Анеля серьезными глазами смотрела вверх на книгу, Кнэк бережно положил снаряд на место.
