Они стоят, и мы не шевелимся.
Косой вдруг говорит так это ласково:
- Закурить у вас, землячки, нельзя?
Они молчат, как неживые. Я уж подумал: есть они или нет?
Потом Косой говорит мне громко, чтоб слышали:
- Ну, отдохни трошки, хлопчик! Сморился, бедный? А ну, дернем еще?
Я встал, хватаюсь за что попало, не дергаю, а, прямо сказать, держусь за шаланду, чтоб только на песок не сесть. Болтаюсь, как рыба на крючке. Шаланда - ни с места.
- Подсобите, товарищи, шаланду вытаскать, - говорит Косой.
Смотрю, те двинулись с двух сторон. Ничего не сказали, взялись, дернули.
- А вот спасибочки вам, - говорит Косой, да и хотел повернуть.
А те ему:
- Стой!
И стали они шаланду осматривать, все пересмотрели. А у нас ничего: весла одни. Ни снастей, ни крючков, ничего как есть.
Один, что повыше, говорит:
- Откуда?
Косой запел:
- С моря. С вечера перемет поставили, вот пошла погода - так мы проверить...
- Кто ж это в летнее время перемет с ночи ставит?
- Брось, товарищ, наливать! Приказ знаете?
- Да что же приказ, приказ? - кричит Косой. - Мы ведь самая пролетария, горькими нашими мозолями...
- А у садка чего вы ковырялись?
- Проверить же, на месте ли, а ведь знаете же... - гудит Косой.
А те говорят:
- Пойдем вот на кордон, там проверим. А ну, айда!
Пошли.
Один впереди, другой сзади, а в середине мы с Косым. И ни ног у меня, ни духу. И только махалку я эту черную вспоминаю, как она кивала на нас.
Вышли на обрыв и пошли по тропинке над кручей. Я только заметил, что чуть светать стало.
Ничего я уж не понимал, что Косой мелет. Только те не отвечали, а все покрикивали: "Айда, айдате!"
Вдруг Косой дернулся и прыг под кручу.
Тот, что был сзади, вскинул винтовку и бах! бах! вдогонку, вниз, и стал спускаться с обрыва.
А другой схватил за ворот меня. А я - не то бежать, а идти не знал чем. И сел я на землю. Пришли еще красноармейцы с кордона, стали облаву делать, а меня повели на пост, где их казарма и все.
Живо по коридору протолкали к начальнику.
Сидит за столом, важный, в кожаном. На столе наган. Сбоку телефон в ящике. Посмотрел на меня - глаза, как гвоздики, - и спрашивает:
- Это вот что с ним был?
И прямо уперся в меня:
- Как звать?
Я думаю: "Врать или нет? Сейчас, - думаю, - узнают - и к мамке с обыском. Знаю ведь! Чуть что - сейчас обыск и пойдут тягать. Пусть, - думаю, - сгноят меня, а не скажу правду!"
- Ты не верти пуговицу. Говори, как звать!
Я вдруг заорал.
- Васькой, Васенькой, - кричу, - Васильем, Ва-си-ли-ем! - на разные голоса, чтоб поверили.
