В завершение сеансов обследования я приснился психиатру в виде полноценного психа. Он совершенно обалдел.
– Видите, ведь получается, получается! – говорил он на утро. – Вы выглядели типичным параноиком. Значит что-то есть!
– Я просто умею сниться.
– Просто! – застонал он, хватаясь за голову.
Убедившись, что я безвреден, мне понемногу стали создавать популярность. Я отнесся к этому легко. Пока мне было интересно. Я летел куда-то, ни о чем не задумываясь, испытывал все новые возможности своего дара.
Меня пригласили выступить по телевидению в программе «Народное творчество». Очевидно, мою способность решили числить по разряду художественной самодеятельности.
Перед выступлением редактор долго говорил со мною. Я должен был ответить перед телекамерой на ряд вопросов: кто я такой, откуда взялся? – а затем пообещать телезрителям небольшой сон с моим участием.
– А вы сможете присниться всем сразу? – тревожно спросил он.
– Постараюсь, – пообещал я, не слишком задумываясь о дальнейшем.
Он стал в деталях планировать предстоящий сон и умолял меня не делать никаких отступлений. Он настаивал, чтобы я приснился у токарного станка под огромным плакатом.
– Зачем? – спросил я.
– Ну что вам стоит! Суть не в этом. Главное – это продемонстрировать ваше умение.
– Я никогда в жизни не работал на станке, – сказал я.
– Хорошо. Тогда у чертежной доски.
После выступления я приснился телезрителям у чертежной доски в белом халате конструктора. Было немного боязно: впервые я снился такой огромной аудитории. Конечно, я не знал всех в лицо и перед сном просто представил себе наш город с его каналами и проспектами, домами, старыми коммунальными и новыми кооперативными квартирами, в которых спали мои незнакомые сограждане. Я в тот миг любил сограждан. Между прочим, это необходимое условие для того, чтобы сон дошел, но далеко не достаточное.
Единственная вольность, которую я себе позволил, – это рисунок на чертежной доске. Он был живым. Там я тоже показал себя, но одними штрихами, как в мультфильме. Я носился по ватману и строил смешные рожи, оставаясь в то же время рядом с доскою с рейсшиной в руках.
На следующее утро я стал знаменит.
Особенно трудно было ехать на эскалаторе метро. Пока я поднимался или спускался в течение двух-трех минут, стоя неподвижно, как истукан, вся проезжавшая навстречу по другому эскалатору вереница людей пялила на меня глаза и даже орала:
– Вот он! Вот! Смотрите!
– Кто? Где?
– Ну этот… Вчера показывали, помните? Кувыркался на доске.
