Солнце скатилось низко. Лес потемнел.
Нам страшно было оторваться друг от друга, страшно прийти в себя, потому что нас подстерегал один и тот же вопрос.
- А как же Макс? - наконец спросил я, отрезвев.
Она повернулась и пошла прочь, поигрывая травинкой. Мне показалось, что такой я ее запомню на всю жизнь - беспечно идущую по мягкому мху и поигрывающую травинкой.
Мы пришли в лагерь к дискотеке. Танцевали вместе. И никто не сказал нам ни слова. Даже Толик.
Засыпая в тот вечер, я подумал, что это был самый счастливый день в моей жизни.
Так в чем же дело?! Меня так и подбросило на койке. Я хочу быть с Мариной, я хочу, чтобы это продолжалось до бесконечности! Вот они, часики... Я встал с кровати и, стараясь не разбудить спящих товарищей, на цыпочках вышел в коридор. Там включил свет и переставил стрелки и календарь часов на вчерашний день - на тот именно час, когда мы, закончив прополку, потянулись к озеру.
Прополку я не включил в число счастливых минут вчерашнего дня.
Щелкнула крышка часов, дрогнуло пространство - и я опять оказался рядом с Мариной.
Мы снова лежали на том же огромном, нагретом солнцем валуне, покато сбегавшем в озеро. И я снова показывал ей часы, с нетерпением ожидая, когда она наклонится ко мне. И опять в первый раз поцеловал.
Сердце вновь билось громко, но не так часто, как вчера.
На этот раз Марина слегка отодвинулась и сказала мягко:
- Не надо, Сережа...
А потом был лес, и мягкий мох, и мы уже не стояли, а лежали в нем, обнявшись и заглядывая друг другу в глаза...
Простившись с Мариной после дискотеки, я тут же возвратил время вспять и вновь оказался с нею на валуне.
Этот фокус я проделал пять раз. Пять дней подряд мы были с нею вместе, пока это не начало напоминать мне сок манго. Да и она вела себя не совсем так, как впервые, будто знала о наших возвращениях. Сердце мое стучало ровно и уверенно, я действовал по программе, заранее зная, в какой момент поцеловать, где заглянуть в глаза...
На пятый день вышел конфуз. После первого поцелуя она вскочила на ноги, возмущенно воскликнув:
- Перестань, Мартынцев!
Я успокоил ее, подождал, пока она остынет, и пригласил на прогулку в лес, надеясь там отыграться. Все было прежнее - и солнце, и мягкий мох, и розовые березы... Запах дыни, правда, исчез, да кукушка, отсчитав нам десяток лет, умолкла.
- Десять лет... - недовольно протянула Марина.
- Зато наши. Ведь мы будем вместе, - уверенно сказал я.
- С чего ты так решил?
