- Победительница - представительница Нового Света. Ну а тебе, Анна Герман, - сказал ей Люциан Кыдринский, - придется завоевать первые места в Италии и Канаде. Он усмехнулся чуть печально и добавил: - Как там говорят наши братья на Востоке? "Нет пророка в своем отечестве...".
Анна провела со Збышеком целый день в столице. Для нее был забронирован номер в гостинице "Бристоль" (его оплачивал "Пагарт": суточная стоимость номера как раз укладывалась в ее двухнедельный заработок). Они поехали в парк Лазенки, потом бродили по улочкам Старого Города, обедали в том самом ресторане, где она встретилась с Марком Бернесом. Вечером Збышек отвез ее в аэропорт Окенче. Вечерним рейсом Анна улетала в Москву...
И снова студия на улице Станкевича. Удивительно милая, доброжелательная обстановка. И снова пирожки с капустой в доме Качалиной, в короткий срок ставшей для нее почти родным человеком. С композитором Арно Бабаджаняном они встретились в студии. Он сыграл Анне свою новую песню на стихи Евгения Евтушенко "Не спеши". Правда, предупредил, что ее уже "сделал" Муслим Магомаев. Но, в принципе, это не важно. Женское исполнение будет ведь совсем другим.
Песня ей понравилась - и музыка и слова. Был в ней какой-то трогательный, грустный лиризм. Обидно, конечно, что ее исполнение не будет первым, но что поделаешь...
Каждой репетиции Анна ждала, как праздника. Конечно, если бы не концерты, которые отнимали много сил, записи могли бы стать более насыщенными, более яркими, но поневоле приходилось совмещать записи и концерты. Потом работу над пластинкой пришлось на некоторое время отложить: польских артистов ждали в других городах Союза. И если почти все ее товарищи не скрывали радости от мысли, что через несколько часов будут купаться в Черном море, то Анна прощалась с Москвой с затаенной грустью.
В поездке она особенно сблизилась с балериной Барбарой Битнерувной, в недавнем прошлом солисткой варшавского Большого театра, гордостью польского балета. Барбара до этого выступала несколько месяцев в Союзе, и в Москве ее подключили к их группе. Какими бы утомительными и долгими ни были переезды, как бы поздно ни заканчивались концерты, каждый день рано утром Барбара надевала черное трико и отправлялась на репетицию. Репетиция "до седьмого пота" продолжалась по четыре-пять часов. А ведь Барбаре далеко за сорок. Лицо у нее немолодое, сплошь изрезанное сетью морщин. Но фигура, движения почти девичьи, изящные, легкие.
