За два дня до отъезда рано утром раздался телефонный звонок. Звонил Карло Бальди.
- Синьора Анна, - раздался его торжественный голос в трубке, - я приглашаю вас отужинать со мной вечером.
- Как же так, синьор Карло, - съязвила неожиданно Анна, - ведь ужин стоит денег, а деньги...
На той стороне провода рассмеялись.
- Э, синьора, так ничего и не поняли! Деньги существуют для удовольствия, для того, чтобы их тратить...
Он повез ее в пригород Рима, типичный итальянский ресторанчик с острой кухней и неаполитанским оркестром.
- Извините, - оправдывался он, - что я уделил вам так мало времени. Впрочем, сами видите, забастовка... Ну ничего, когда вы приедете сюда снова...
- О, - перебила его Анна, - да вы фантазер! Два раза по стипендии не присылают. А петь меня, как Аделина Патти, вы не научили.
- А вы почему не привезли икру? - засмеялся Бальди.
Вскоре он перешел на "ты":
- Ты себе не представляешь, какая у меня трудная работа! Я почти не бываю дома. Ты думаешь, иметь голос - это все? Кстати, я ведь ни разу не слышал, как ты поешь. Ну да ладно: все славяне поют плохо!
На сей раз Анна не обиделась, ее забавлял Бальди.
- Больше всего в жизни, - терзая воротник, ныл он, - я ненавижу песни! Не могу их слышать... Ненавижу певцов и певиц: чопорных, надутых идиотов, они делают вид, будто их волнует искусство. Ха, их волнуют "мани"!
И он пустился в рассуждения о жалком тщеславии, фантастической жадности и патологической лени, присущих, по его глубокому убеждению, большинству эстрадных звезд. Приводя примеры из жизни знакомых артистов, он всякий раз полушепотом вставлял: "Но это между нами!"
На следующий день она проснулась поздно. Ханка не рискнула ее будить и одна отправилась в собор святого Марка. В соседней комнате что-то напевала синьора Бианка.
"Вот и подходят к концу мои римские каникулы, - подумала Анна. Конечно, здорово было побывать в Риме, столько увидеть! Но в отчете надо обязательно указать, что с профессиональной точки зрения такие поездки бессмысленны, с туристической - очень полезны".
В Варшаве прямо с аэродрома она поехала по комиссионкам покупать "итальянские сувениры". Купила (втридорога заплатив) модные темные очки для Анели (Анна на мгновение представила Анелю в этих очках и машинально вздрогнула, будто ощутила на себе ее колючий взгляд). Маме - чулки (для бабушки везла репродукцию картины Рембрандта), Кшивке - бутылку настоящего итальянского вермута. В паспортном отделе Министерства культуры ей передали телеграмму: "Бона сера, синьорита, ждем в Жешуве. Кшивка". И от шутливого текста телеграммы, и от того, что о ней думают и ждут, Анне сделалось удивительно легко и весело. Она вдруг поняла, чего ей так не хватало в огромном просторном Риме. Не хватало "мелочи" - занятости, постоянного эмоционального подъема, в котором она находилась с тех пор, когда первый раз вышла на сцену.
