- Очень хорошо, - говорю. - Как он, почему не заходит?
- Он просил за отца. "Ты скажи на суде, что ты не видела, что у них было в бутылках, - сказал он. - Может быть, там на самом деле было пиво, а не водка. И тогда отца оправдают". - "А как же справедливость? - спросила я его. - Сам говорил, что справедливость - это самое главное в жизни".
- Ну а что Кешка? - спросил я.
- А Кешка сказал, что справедливость тут ни при чем. "За справедливость надо бороться, - говорит, - когда из-за одного человека страдает другой. А тут никто не страдает".
- Нет, Люба, - сказал я. - Кешка неправ. Справедливость и в большом и в маленьком одинаковая. А мы сейчас боремся с тобой за самую большую справедливость, за справедливость, которая нужна не только тебе или мне, а всем-всем людям. Кешка это поймет, и Анна Семеновна, и, может быть, даже Савушкин поймет.
Суд состоялся около конторы, прямо на улице. Собралось много народу.
На конторском крыльце стоял стол, накрытый красной материей, а справа и слева от крыльца - по одной скамейке.
В стороне от всех я увидел Захарова и Савушкина. Они стояли поддеревом и молча курили. Видно, им не хотелось разговаривать друг с другом, но разойтись им тоже вроде было нельзя. И войти в общую толпу они не могли. Здесь, в общей толпе, было теплее, уютнее, но они не могли войти в эту толпу.
Наконец на конторском крыльце появились трое. Судья - главный механик Костин, заседатели - бригадир строителей Терешин и заведующий гаражом, бывший военный моряк Мальков.
Разговоры утихли. Костин откашлялся и тихо сказал:
- Начнем, пожалуй. - Он посмотрел в сторону Захарова и Савушкина и громко добавил: - Садитесь на эту скамейку! - Он еще раз откашлялся и уже повеселее добавил: - А сюда прошу товарищей свидетелей. - Костин показал на вторую скамейку. - Прошу, товарищи!
Я увидел, как прошла женщина, которая первая подняла тревогу в ту ночь. Потом прошел начальник пожарной охраны. Тогда я тоже пошел к скамейке. Рядом со мной шла Люба. Она делала очень широкие шаги, чтобы идти в ногу со мной, и мне все казалось, что ноги у нее разъедутся и она упадет.
- Люба Смирнова! - сказал кто-то из толпы. - Солидный человек!
В толпе засмеялись. Люба плюхнулась на скамейку рядом со мной.
- В общем, суд у нас будет короткий, - сказал Костин. - Как мы назовем поведение Захарова и Савушкина? Предательством нашему делу.
- Ишь куда хватил! - крикнул Савушкин. - А ты знаешь, что я всю войну прошел?
