Провинциалка | страница 9



- Воняет - в ванную войти нельзя!

Наташа сжалась от ее слов, замерла и вдруг услышала:

- Потерпишь!.. Может, я о таком запахе давно мечтаю!

- Мечтает он... - Диван скрипнул за стеной, послышался шорох. Валя, видимо легла. - Мечтатель! Сколько лет с той мечтал, а теперь со мной мечтаешь! Работать надо, а не мечтать... Ты чего злой приехал?

Говорили они шепотом, но Наташе все было слышно, будто лежали они рядом с ней.

- Ты зачем Ивану Никифорычу звонила?! - шептал сердито Евгений Павлович. - Я тебе сколько раз говорил, - не лезь к нему! Ты соображаешь, как я выгляжу при этом? Нужно что - вставай в очередь! Почему не могла купить эти проклятые кофточки как все люди?!

- Ты бы глянул на ту очередь!.. - зашептала Валя. - А выбросили всего четыреста. Купи, попробуй!.. Другие мужья...

- Не умерла бы без кофточек... У тебя ими шкаф забит!

- Иван-то Никифорыч сам звонит, если что жене надо, а ты так...

- Вот он и звякнул мне сразу после тебя: подбрось пяток килограммов сервелатика! Он меня твоими кофточками припер... Я его предупредил, чтоб больше ничего не оставлял тебе. Ясно? Он не нынче-завтра сядет... Хочешь, чтобы и я вслед за ним поплыл! Ты этого добиваешься?..

- Успокойся - расшипелся! Гусак чертов! Только шипеть и можешь!..

- Я гусак?

- А то кто же? Это я, дура, думала - орел! Директор универсама... Как я сразу не разглядела...

За стеной послышались всхлипы.

II

Валя заплакала от жалости к себе. Почему она невезучая такая? Хочет, как лучше, а все непременно кувырком, непременно судьба затылком к ней - и в туман. Всхлипывала Валя приглушенно, как бы Наташка не услышала. Принес ее черт в такой момент! В последние дни семейная жизнь Вали катилась как машина под гору без водителя. От обочины к обочине бросало, того и гляди, загремит вверх колесами. Не будь Наташки, ох и был бы сейчас концерт, узнал бы Евгеша, как ее перед Никифорычем позорить. Валя лежала отвернувшись от мужа, чувствовала, как слезы, щекоча, текут по щеке на подушку. Тяжело было на душе, опять сумбурно мысли носились о будущем. Неужели так и проскочит жизнь? Вечно будет сопеть рядом этот неуклюжий человек!.. Почему у него тело такое обрюзгшее, короткое, как бочонок?.. И внучкам, если будут, закажу, чтоб замуж шли только за одногодков... Евгеша притих за спиной, затаился, даже не сопит, еле дышит. Как бы успокаивать не полез. Иногда пытается, начинает поглаживать спину, обнимать. И только противней становится. Год всего прожила с ним Валя, а кажется ей - вечность! Будь он первым мужем, давно бы расстались. Жить есть где... Хорошо хоть комнату свою за собой оставила, не съехались, как Евгеша предлагал. Давно бы ушла, да стыдно! Сколько мужей менять можно? Может, притерпится еще, думала, может, это сначала? Валя перестала всхлипывать, но слезы продолжали изредка стекать по щеке на подушку. Вытирать их не хотелось. Она лежала, думала, пыталась понять, - отчего так тягостно на душе? Что случилось? Наташка? Но Валя ее сама приглашала весной, когда была в деревне. И не лукавила. Действительно, хотелось, чтобы та посмотрела, как она живет. Тогда еще терпимо жили, не раздражал так Евгеша! Хотелось Вале подарить подруге что-то сверхмодное, чтоб она в деревне хвасталась да житье-бытье ее расхваливала. Валя и не подозревала тогда, что она беременна. Совсем незаметно было. И Наташка ни единым словом не обмолвилась... А как же она не узнала раньше, что Жданкин в Москве? - снова подумала Валя. При мысли о Славике сердце больней заныло. Жданкин! Жданкин! Вот в чем причина! Неужели он причина? Сколько лет не думала!.. Думала, думала! Может, из-за него у Вали и детей нет? Она увидела себя девчоночкой на столе перед гинекологом. И содрогнулась! По всему телу мурашки побежали от вновь пережитого стыда и омерзения. И снова жалко себя стало, снова слезы защекотали щеку. Негодяй! Что он со мной сделал... А что он сделал? Силой-то не брал. Сама... Вспомнилась та ночь, луна, соловьи, лягушки в реке: необыкновенно зеленая трава на лужке и поцелуи. Когда Валя открывала глаза, трава светилась, а луна плавала, как золотой мячик на волнах. И доцеловались!.. Были и потом ночи... Лучше ночей больше не было!.. А кто первый уехал из деревни? Она, кажется... Да, точно! Она ему писала из столицы, еще не зная, что беременна. А потом он уехал в Нерюнгри. Долго письма не было. Валя обиделась, а потом узнала, - письма оттуда идут почти месяц. Так и оборвалось. При чем тогда он? Сама, сама... Думала, Славик - деревня, а в столице орлы!