Как приятно было летом ночью спать в сарае на свежем сеновале. Положишь подстилку в норку, вырытую в ароматном луговом сене, что-то накинешь на себя и погрузишься в крепкий сон. Чего только не увидишь во сне, как в сказке, пока тебя не разбудят ранние петухи или заботливый отцовский голос. На краю усадьбы - навес колхозного тока.
Где-то моя семья, что думают обо мне? - рассуждал я вслух сам с собой, стоя вместе с друзьями-ополченцами возле большака и приводя в порядок нехитрое снаряжение. Мои думы как бы передаются остальным.
- Ничего, не горюй! У меня те же нелегкие мысли, - со вздохом, почти шепотом говорит еще один наш политрук, вчерашний электрик. Да и наш техник-строитель в недавнем Андрей Ульчук все время вспоминает родителей и свою подругу, с которой не успел оформить семейные отношения в загсе. К общему огорчению, многое у нас осталось незавершенным в личной жизни, в производственной, в творческой.
Неожиданно подъехала эмка. Резко затормозив, остановилась. Из машины грузно вылез военный в защитной ватной куртке, в шапке-ушанке и хромовых сапогах. На петлицах его гимнастерки по красному ромбику.
- Никак комбриг, - шепнул мне на ухо Воробьев.
- Ну, чем занимаетесь? - сурово обратился к нам подъехавший.
- Своих собираем, товарищ комбриг, - ответил комбат И. С. Жучков.
Мимо нас двигаются грузовики, медленным шагом, с трудом переступая, идут группами и в одиночку бойцы, командиры. Многие прихрамывают. Кто опирается на винтовки, на суковатые палки. Идут с подоткнутыми за пояс полами шинелей, в жестких от грязи и сырости плащ-палатках, обросшие и усталые люди. Многие сворачивают к нам. Комбриг сурово смотрит на представшее зрелище. Вокруг нас растет толпа военных и гражданских.
- Откуда же вы явились к этим теплым избам? - интересуется военный с ромбом.
- Из окружения, товарищ комбриг. Ополченцы.
- Гм-м! Из окружения! - хмуро произносит он, окидывая собравшихся строгим взглядом. - Испугались фашистов? - с укором глядит на стоящих вокруг.
Слова его вызывают реплику одного из ополченцев:
- Отступают и кадровые части, хотя бойцы и командиры проявляют героизм, бесстрашие...
- Горько, досадно, товарищи, вот я и негодую, - комбриг сплюнул, сдвинул на затылок ушанку и вынул из кармана Казбек. Закурил, оставшиеся папиросы раздал нам. Стряхнув груз одолевавших его тяжелых мыслей, он обращается к нам:
- Здравствуйте, товарищи!
- Здра-а-вствуй-те!.. - отвечаем робко, но, услышав приветствие подобревшего комбрига, мы почувствовали, как на душе у нас полегчало. Уже с другим настроением, с большим вниманием стали слушать его.
