В 1904 году Жаботинский переводит на русский язык поэму Бялика "Сказание о погроме", которая потрясла еврейство пламенным протестом против позорной трусости и непротивления. Он входит в движение русского сионизма со всей энергией своей темпераментной натуры. Появляется поток его статей и брошюр об идее и практике сионизма. Он объезжает всю Россию. Но не все идет гладко. Национальный и социальный гнет царской России привлекает еврейскую молодежь в ряды подпольного социалистического движения. Социал-демократический Бунд стал значительной силой, главным образом, в западных частях России (Польша, Белоруссия, Литва). В его ряды влились десятки тысяч чернорабочих, ремесленников, интеллигентов. Бундовцы отвергали сионизм как решение еврейской национальной проблемы и ограничивались требованием предоставления евреям национально-культурной автономии в диаспоре.
Одновременно среди еврейской интеллигенции России и Западной Европы начала появляться тенденция к ассимиляции.
Жаботинский хорошо понимал, что Бунд и ассимиляторские настроения, угрожавшие завладеть умами еврейской молодежи, являются основными врагами сионизма и в своих статьях, выступлениях и полемике объявил им войну.
Особо резко и гневно Жаботинский выступал против поборников ассимиляции. Он был глубоко убежден, что попытка раствориться в чужой среде, чужой культуре обречена на провал.
В это время появляется его пьеса "Чужбина". Жаботинский клеймит позором бесплодные попытки еврейской молодежи найти на чужих нивах решение трагической проблемы их бездомного народа. В пьесе он пророчески предсказал, что услуги, оказываемые еврейской молодежью революции будут в конце концов отвергнуты -- пророчество, которое в наши дни стало трагической действительностью. У Жаботинского был один ответ на решения еврейского вопроса -- сионизм.
Жаботинский избирается делегатом Шестого сионистского конгресса в Базеле -- последний конгресс, в котором участвовал основоположник политического сионизма Теодор Герцль. Здесь в первый и последний раз Жаботинский слушал Герцля.
Следует отметить, что Жаботинский никогда не рассматривал сионистскую деятельность как инструмент для достижения своих личных интересов. Свой хлеб он зарабатывал журналистской и писательской работой, которые высоко ценились издателями.
Шаг за шагом Жаботинский становится ведущим публицистом и теоретиком русского сионизма. Поколения еврейской интеллигенции воспитались на его произведениях. Его публицистика того периода так глубока, так четко определяет различные направления в истории, что, несмотря на фундаментальные изменения в России после Октябрьской революции, она и по сей день служит идеологической основой для национально пробуждающейся еврейской русскоязычной молодежи в Советском Союзе и за его пределами.
