Задав мне несколько вопросов о том, как идет работа в местной организации, он спокойно простился со мной и на прощание предупредил, что через некоторое время снова со мной повидается, известив меня об этом так, что я сам догадаюсь.
Одной из главнейших наших задач было как можно более широкое распространение нашей литературы - прежде всего наших прокламаций и листков. Первый листок был написан мною "Ко всем трудящимся", второй "К обществу", третий "О войне" (тогда шла война с Японией, которую затеял фон Плеве, министр внутренних дел, с целью отвлечь народное внимание от внутренних вопросов; война, как известно, была очень неудачна для России). Мы распространяли наши листки многими тысячами среди рабочих (разбрасывали на окраинах города, даже наклеивали на заборах), среди студентов (на лекциях и в студенческих столовых), рассылали по городской почте либеральным общественным деятелям, писателям, профессорам.
Когда на Вербное воскресенье на Красной площади состоялось обычное народное гулянье, мы проделали такую штуку: человек пятнадцать-двадцать (члены Комитета и пропагандисты) взяли каждый по большой пачке листков и отправились в Верхние Торговые Ряды - в это время они были переполнены гуляющими, которых там было, вероятно, несколько десятков тысяч человек. Мы забрались в разных местах на верхнюю галерею и в условленный момент (предварительно мы все сверили наши часы) сбросили большими пачками наши листки, сейчас же быстро перейдя в соседние галереи и спустившись вниз. Листки белым дождем посыпались вниз - и мы с огромным удовлетворением видели, как их ловили гулявшие. Никто из нас арестован не был - полиция осталась в дураках.
В такого рода предприятиях - где требовалась изобретательность, ловкость и бесстрашие - особенно отличался один из наших пропагандистов - Володя Мазурин. Он был студент второго курса, но своим видом больше походил на мастерового. Одет всегда был очень небрежно - это был его стиль, вместо форменной студенческой фуражки носил по большей части плоскую кепку, воротник рубахи расстегнут. Это был прирожденный бунтарь. Он бунтовал против всего, против всякого начальства: против правительства, полиции, профессоров, фабричной администрации (у него было множество друзей и связей среди рабочих). В конце концов, он начал бунтовать и против нас - Комитета, в котором он, как истинный бунтарь, тоже усмотрел какое-то "начальство" (он нас называл не иначе, как "генералами"). Позднее - на этой почве он вышел даже из организации и партии и создал свою собственную - это было уже в начале 1906 года. С такими же отчаянными головорезами, как он сам, ограбил среди бела дня - "на революционные цели" - Московский Купеческий Банк; они "экспроприировали" тогда несколько сотен тысяч рублей и это помогло им укрепить их организацию, которую они назвали "партией максималистов".
