— Интересно, что сейчас делает Текс? — задумчиво произнес Монтана, когда они уселись и устремили глаза на арену.
Сидни хихикнула.
— Скорее всего, думает, как бы незаметно заминировать мое окно. — Сидни запустила руку в пачку поп-корна. — Знаешь, когда-нибудь он прекратит нас преследовать, и тогда жизнь станет менее захватывающей.
— О… — Монтана пристально посмотрел на нее, я бы так не сказал.
Сидни почувствовала, что скрытый смысл его слов заставил ее покраснеть, но, к счастью, в этот момент на арене появился бык. Все затаили дыхание, гул толпы стих, так что слышно было, как лязгнули запоры клетки, выпуская громадное животное, которое взрывало копытами песок на арене, разбрасывая его в стороны, как метательные снаряды. Бык лягался, вертелся на месте, пытаясь сбросить наездника, болтавшегося у него на спине, как однорукая тряпичная кукла.
Восемь секунд показались зрителям восьмьюдесятью. Наконец свисток объявил о конце первого заезда, и ковбой, задрав с победной улыбкой подбородок, спрыгнул со спины быка.
У него все получилось.
Щелкнули вспышки фотоаппаратов, зрители заглянули в программки, и все дружно вздохнули с облегчением.
— Ты тоже этим занимался? — спросила Сидни.
— Было дело.
— Я люблю родео, но никогда не могла понять, почему мужчинам нравится этим заниматься.
— Потому что они мужчины.
Сидни рассмеялась.
— Ладно, это я понимаю. Но, когда ты один раз победил быка и искупался в лучах славы, зачем продолжать дальше? Ведь это жестоко.
— Это как наркотик.
— Ты привык к боли?
— Нет, к подъему сил. Мне кажется, родео дает отличную встряску нервам. Ты знаешь, что, когда открывается клетка, пути назад нет. Ты выходишь на арену, где, вполне возможно, тебя ждет смерть. Если сможешь перейти эту черту, ты победил.
Сидни закатила глаза.
— Действительно мужской подход. Только не стоит слишком далеко заходить.
— Ты же женщина.
— Знаешь, — она задумчиво пожевала поп-корн, раньше подобная характеристика обижала меня, но сейчас я принимаю ее с гордостью. Становлюсь мудрее. — Она улыбнулась. — Кроме того, по-моему, быть женщиной гораздо приятнее, чем мужчиной.
— Уж я-то точно рад, что ты женщина, — Монтана чмокнул ее в кончик носа.
Глядя друг другу в глаза, они чувствовали себя единственными людьми на земле. Через несколько мгновений голос комментатора привлек их внимание к арене, на которой появился еще один раздувающий ноздри бык. Сидни вздрогнула, потому что разъяренное животное сбросило с себя ковбоя и наступило на него копытом.
