Монтана раздраженно вцепился в руль.
— Ты это о чем?
— Как звали женщину, которая сыграла с тобой злую шутку когда-то, которая солгала тебе? Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.
Монтана молчал очень долго, и Сидни начала бояться, что обидела его и он решил не отвечать. Вдалеке показались ворота «Серкл Б. О.», и, вырулив на подъездную аллею, он наконец ответил:
— Делль.
— Кто она такая?
Монтана тяжело выдохнул:
— Лгунья.
— А кроме этого?
— Она была моей невестой.
После такого откровения последовала еще более длительная пауза. Грузовик повернул к конюшням, за которыми располагались жилые постройки.
— Была?
— Была.
— В чем же она тебя обманула?
Его губы презрительно скривились.
— В своих чувствах к моему лучшему другу и во многом другом. — Въехав на парковочную площадку перед их домиком, Монтана выключил двигатель и повернулся к ней. — Пит был моим помощником на ранчо. Мы с ним жили в одном домике, так что все происходило у меня под носом. Мне кажется, все догадывались об их с Делль отношениях. Только я, идиот, им доверял.
— Мне жаль.
— Да? А мне нет. Пусть живут вместе, они стоят друг друга. — Не дожидаясь ее, Монтана открыл свою дверцу и поспешно вылез из машины.
Сидни бросилась за ним, желая во что бы то ни стало продолжить разговор. Нельзя дать ему уйти именно сейчас, когда она наконец начала узнавать настоящего Монтану Брубейкера.
Войдя в прихожую, Сидни оставила входную дверь открытой, чтобы прохладный воздух проникал в помещение. Несмотря на наступившую ночь, было очень жарко.
В гостиной было темно, лишь сияние месяца освещало комнату сквозь незанавешенные окна. Сидни различила очертания Монтаны, пересекшего комнату и зажегшего лампу на чайном столике возле дивана. Мягкий желтый свет залил помещение.
Пройдя мимо кухонного стола, Сидни открыла стеклянную дверь на веранду. По всему дому разнеслась стрекотня сверчков. Легкий ночной ветерок создавал приятную прохладу.
Сидни взглянула на Монтану и почувствовала внезапное смущение, не зная, что предпринять. Не стоять же, в самом деле, здесь всю ночь. Когда она вошла в круг света от настольной лампы, Монтана поднял на нее глаза.
— Ты сердишься на меня? — спросила Сидни.
— За что мне сердиться?
— За то, что я практически обозвала тебя похотливым павианом, — она улыбнулась и покачала головой, давая понять, что дразнит его, — который ждет, что любая женщина кинется на его зов, едва лишь он пошевелит пальцем.
Монтана лениво улыбнулся.
— У меня это действительно получается.
