Вскоре поехал он на Верх, чтобы бить челом царю, и вдруг узнал, что царь с матушкой своей поехал к Троице, а оттуда на Угрешь, на богомолье. А там, поехали по городу бирючи клич кликать: девиц на царские смотрины собирать. Потянулись вереницею по Москве возки, колымаги, забегали по дворцу царские слуги, размещая всех.
Приехал царь, начались смотрины, не до князя и не его жалобы царю было.
Кинулся князь к патриарху, тот хоть и принял его ласково, но ответствовал:
- Невместно мне в столь суетное дело вязаться. Бей челом царю на том, чтобы он выдал тебе воеводу головою, а я в стороне; у меня дела государские, а не сия пустяшь.
- Но, святый отче, до того же царю теперь? - взмолился князь.
- Потерпи!
А тем временем дочь боярина, князя Владимира Тимофеевича Долгорукова, княжну Марию Владимировну на Верх взяли и царской невестой нарекли.
Не медлил царь и вскорости была назначена свадьба.
Поскакал бы в Рязань князь и глаз на глаз переведался бы с воеводою, если бы не удержали его Шереметев да жена. Для своего успокоения на время взялся он за постройку и стал выводить себе палаты на Москве-реке, недалеко от немецкой слободы.
Из слободы вызвались охотно помогать ему чертежник да кровельщик, и действительно на удивление всем строились пышные хоромы князя. В три этажа выводил немчин терем, а за ним становилась церковь маленькая, а там летник да бани, да службы, да клети, да кладовки, да подклети, и наконец, садовник, тоже из слободы, наметил богатый сад с прудом и фонтаном.
Строилась церковка и на вотчине, и не будь этих строек, умер бы с досады и нетерпения князь. Только и отвел он душу свою, что длинную отповедь своему другу Терехову послал, моля его в то же время ни своей бабе о том не говорить, ни воеводе словом не намекнуть.
"А коли можешь окольностью правду допытать, в кую стать он черную злобу на меня имеет, то допытай и допытавши отпиши. А я, царя повидавши, бить челом буду, чтобы выдал он мне пса смердного головою, и ужо от него правды с дыбы дознаю".
19-го сентября праздновалась свадьба царя Михаила с Марией Долгорукою. Пышная была свадьба.
Царь был светел и радостен, как Божий день.
Молодая невеста сияла царственной красотою, и патриарх со слезами умиления на глазах соединил их руки.
Великое ликование было и по всей Москве. Царь приказал народу выкатить две сотни бочек меду и триста пива, и в то время, как пировал сам в терему, народ пил на площади, гулял и оглашал воздух радостными криками.
